Я провёл быстрый осмотр. Пульс — ровный, стабильный. Дыхание — глубокое, самостоятельное. Зрачковый рефлекс, корнеальный рефлекс, глотательный рефлекс — всё в норме.
С медицинской точки зрения, он должен был уже сидеть в кровати и жаловаться на больничную еду. Но он продолжал спать. Глубоким, непробудным сном.
Загадка становится всё интереснее.
Я активировал некро-зрение.
Ожидал увидеть блок, тромб, остаточную гематому — что-то физическое, что мешало бы нормальной работе мозга. Но ничего. Потоки Живы в его голове циркулировали ровно, без завихрений и препятствий. Энергетически он был абсолютно здоров.
Именно это и было самой тревожной аномалией. Его тело было готово проснуться. Но его сознание… его сознание отсутствовало. Словно кто-то или что-то удерживало его в этой серой, безвременной зоне между жизнью и смертью.
Это была уже не просто кома. Это было… похищение души. Или что-то очень на него похожее.
Я посмотрел на его неподвижное, почти безмятежное лицо.
— Что же ты скрываешь, Кирилл Красников? — тихо спросил я, делая пометки в его электронной карте. — Какие тёмные тайны прячутся в твоём теле?
Я назначил полный токсикологический скрининг, МРТ всего тела и даже биопсию печени. Если это отравление, я найду его источник. Но внутреннее чутье подсказывало, что причина не в химии.
Ключ к разгадке, возможно, лежал не в пробирках и не в сканерах. А в том самом телефоне, который я отдал на взлом.
Пришло время нанести визит нашему компьютерному гению.
Я спустился в подвал, в царство айтишника Жоры, которое он гордо именовал «серверной». Помещение было завалено разобранными системными блоками, мотками проводов. Пахло горелым пластиком и крепким дешёвым кофе.
— А, доктор Пирогов! — Жора вскочил со своего стула, едва не опрокинув башню из старых жёстких дисков. — Я как раз собирался вам звонить! Я взломал его! Этот проклятый телефон!
Отлично. Наконец-то хоть какая-то зацепка.
— Хорошая работа, Жора. Что там? Список звонков, контакты, сообщения. Мне нужно всё.
— Вот… вот в этом-то и проблема, доктор, — Жора нервно почесал свой вечно взъерошенный затылок. — Там ничего нет.
— Как это — ничего?
— Вообще ничего. Ни одного контакта. Ни одного сообщения. Ни одной фотографии. Память абсолютно чистая. Как будто телефон только что с завода.
Я нахмурился. Странно.
Даже у самого последнего затворника в телефоне есть хоть что-то. Номер матери, пара фотографий кота, счёт за электричество… Полная пустота — это ненормально. Это искусственно.
— Может, ты что-то удалил при взломе? — спросил я прямо.
— Исключено! — обиделся айтишник. — Защита была зверская, имперского образца, пришлось повозиться. Но я обошёл её чисто. Если бы я что-то стёр, система бы оставила следы. Логи были бы забиты ошибками. А здесь… здесь просто пустота. Мне скрывать нечего, доктор.
Он протянул мне телефон. Я взял его.
Действительно, абсолютно девственный интерфейс. Ни единого следа предыдущего владельца. Словно Кирилл Красников купил его за пять минут до того, как его привезли в больницу. Что было крайне маловероятно.
Зачем носить с собой пустой телефон?
Значит, кто-то позаботился о том, чтобы стереть все данные. Это был единственно возможный вывод. И сделал это профессионально, не оставив следов. Но зачем? Что мог скрывать в своём телефоне простой парень? Или не совсем простой…
Загадка становилась всё запутаннее. Слишком много переменных в этом уравнении.
Я вернулся в палату и снова посмотрел на неподвижное тело на кровати.
Тот факт, что кто-то профессионально вычистил его телефон, говорил о многом. Значит, там была информация, которая не должна была попасть в чужие руки. Информация, которая, возможно, стоила ему сознания.
Может, попробовать разбудить его силой? Мощное, концентрированное вливание Живы прямо в центр сознания. Как удар током. Это могло бы сработать. Но эффект непредсказуем.
Я взвешивал риски.
Если он действительно жертва, это может его спасти. Но если он… не тот, за кого себя выдаёт? Если эта кома — не болезнь, а маскировка? Тогда моё вмешательство может разбудить не пациента, а хищника. И я окажусь с ним в одной комнате, один на один.
Нет. Пока слишком много переменных. Лучше не рисковать. Пациент стабилен, угрозы для жизни нет. Пусть пока поспит. А я соберу больше информации. Прежде чем лечить болезнь, нужно поставить точный диагноз.
Особенно если есть подозрение, что болезнь может убить и врача.
Возвращаясь в ординаторскую после визита к Красникову, я услышал за спиной торопливые шаги. Меня догнала Варвара. Судя по её решительному виду, она меня именно что выслеживала.