Глава 19
— Что делать? Что нам теперь делать⁈ — Ярк метался по небольшому свободному пятачку. Его руки то сжимались в кулаки, то хватались за голову. — Алексей мёртв! Якорь! Аглая… Всё кончено! Мы опоздали! Граф меня убьёт…
— Успокойся, — Долгоруков с вальяжным видом присел на подлокотник чудом уцелевшего кресла, брезгливо разглядывая беспорядок. Его пальцы, однако, нервно постукивали по рукояти массивного револьвера. — Паника еще никому не помогала. Хотя признаю, ситуация та еще. Как в анекдоте про купца, который потерял товар, деньги и жену в один день. Только купцу хотя бы жену не жалко было.
Я проигнорировал их обоих.
Эмоции — это шум, помехи в эфире, которые мешают ставить точный диагноз. А мне сейчас требовалась именно точность. Натянув медицинские перчатки, которые всегда были при мне, я аккуратно приподнял голову Ветрова.
Я отпустил физический мир, позволяя ему расплыться, и активировал некро-зрение.
Картина смерти была кристально ясной. Потоки Живы в его теле почти иссякли, превратившись в едва тлеющие угольки на фоне серого пепла. Разорванная, истрёпанная аура, как пробитое пулями знамя. Смерть наступила не мгновенно, он ещё несколько минут был в агонии.
Сфокусировавшись на ране, я увидел детали, недоступные обычному глазу. Судя по направлению перелома костей, удар был нанесён чуть под углом.
Нападавший был как минимум на голову выше Ветрова. Это сужает круг подозреваемых.
И главное. Я провёл рукой над его грудью, ища чужеродный энергетический след. Пустота. Полная, абсолютная пустота там, где должен был фонить артефакт. Убийца забрал его с собой.
Закончив осмотр, я медленно поднялся и стянул перчатки, бросив их на край чудом уцелевшего стола. Диагноз был поставлен. Пациент — мёртв. Прогноз для Аглаи — критический.
А вот анамнез этого дела становился всё более запутанным и интересным. Убийца, который не просто устраняет цель, но и забирает магический артефакт, — это уже не уличный бандит. Это противник иного уровня.
— Тот, кто убил Ветрова, забрал артефакт-якорь, — констатировал я. Мой голос прозвучал ровно и бесцветно в оглушительной тишине, наступившей после штурма. — Он мог даже не понять, что именно взял. Забрал брелок, портсигар, зажигалку… и тем самым подписал Аглае смертный приговор.
Проклятье не сработало бы, будь убийца обычной крысой. А значит… либо ему феноменально повезло, либо он прекрасно знал, что делает. Второй вариант мне нравился гораздо меньше.
— Это Псы! Точно они! — рявкнул Ярк, его лицо побагровело от ярости и бессилия. Он резко развернулся ко мне, словно я был виноват в случившемся. — Мы только что разворошили их гнездо! Это месть! Классика!
Примитивно. Эмоционально. И предсказуемо. Он ищет самого очевидного врага, потому что его мозг отказывается обрабатывать более сложную информацию.
— Глупости, — отмахнулся Долгоруков, извлекая из внутреннего кармана изящный серебряный портсигар. Он с лёгким щелчком открыл его, но сигарету брать не стал, просто задумчиво разглядывал ровные ряды. — Месть — блюдо для дикарей. А это бизнес.
— Пойду, позвоню своим, — сказал Ярк. — Пусть начинают прессовать всех пленных Псов. Вытрясут из них душу, но узнают, кто заказчик.
— А я поищу камеры наблюдения! — кивнул Долгоруков. — В таком заведении должны быть хоть какие-то средства слежения! Проконтролирую оцепление!
Они уходили, уверенные, что занимаются главным, оставляя меня одного с трупом.
Дверь захлопнулась. Суета схлынула, оставив после себя лишь запах крови и тишину. Пусть бегают. Пусть солдат ищет врага на поле боя, а начальник решает вопросы звонками. Они играют в свою игру, по своим правилам.
Они ищут улики в комнате, где главное доказательство нематериально. Драгоценные секунды утекают сквозь пальцы, а они занимаются… имитацией бурной деятельности.
Ноги сами понесли меня обратно к трупу. Врачебная привычка. Перепроверить диагноз, даже если пациент безнадёжен.
Профессиональная привычка заставила снова проверить пульс на сонной артерии — разумеется, безрезультатно. Я прикоснулся к его холодной коже, приподнял веко. Застывший, расширенный зрачок безразлично смотрел в потолок.
Я покосился на дверь. За ней, в бронированном автомобиле, ждала Аглая. Внутри неё живая бомба с часовым механизмом, запущенным в тот момент, когда убийца перешагнул порог этой комнаты.
Сколько у неё времени? День? Двенадцать часов? Шесть? С каждой минутой дыра в её душе становилась шире.
Я обратил взор внутрь себя. Восемьдесят девять процентов.
И тут в голове родилась мысль. Простая и абсолютно безумная. Мы ищем артефакт. Мы ищем убийцу. А что, если спросить у единственного, кто его видел? У того, кто лежит сейчас передо мной.