Они перешли к следующей лунке, помощники несли за ними сумки с клюшками.
— Теперь, когда поле зачищено, нужно поделить сферы влияния, — деловито продолжил Хуторецкий. — Вы берёте центр и запад столицы, я — восток и север?
— Разумно. Но есть одна проблема, — Бестужев посмотрел на своего партнёра. — Титовы.
— Да, Титовы не оставят это просто так, — согласился князь. — У них три крупные клиники и очень прочные связи в министерстве. Они воспримут падение Морозова как объявление войны.
— Ничего страшного, — Бестужев спокойно, одним ударом, забил мяч в лунку. — У меня есть план. «Белый Покров» под моим патронажем станет образцовой, показательной клиникой. Это даст мне необходимые рычаги влияния и общественную поддержку.
— Клинику ждут суровые времена, Алексей Петрович. Титовы будут бить по всем фронтам — проверки, скандалы в прессе, переманивание персонала.
— Я всегда готов к бою, Дмитрий, — граф остановился и достал из серебряного портсигара толстую сигару. — Но вы правы — клинику ждут тяжелые времена.
После планёрки, когда ординаторская опустела, ко мне подошёл Костик. Он выглядел как студент, который боится обратиться к строгому профессору.
— Святослав, я понимаю, ты устал и только что пришёл в себя, но можешь помочь? У меня тут пациент со странными симптомами. Ничего не понимаю.
— Всё нормально, я уже полон сил, — заверил я его. Рудаков подождет. — Работа есть работа. Веди.
В палате номер шестнадцать лежал молодой парень лет двадцати пяти. Светлые волосы, россыпь веснушек на носу, широкое, добродушное лицо и ясные, любопытные глаза.
Он не выглядел больным. Он выглядел как человек, которому просто стало интересно, что происходит в больнице.
— О, подкрепление подоспело! — весело воскликнул он, увидев нас. — Меня зовут Шура. А вы тот самый чудо-доктор, про которого Константин мне все уши прожужжал?
— Просто доктор, — поправил я, активируя диагностическое зрение.
Слава — двуликий зверь. С одной стороны, она строит авторитет. С другой — рисует на спине мишень.
Лучше быть известным как блестящий диагност, чем как странствующее чудо! От чудес ничего хорошего ждать не приходится. На них потом только пялятся как на обезьянок в зоопарке.
Я посмотрел на его ауру. И увидел аномалию. Потоки Живы в его теле текли странно — не плавно, как полноводная река, а рывками, как пересыхающий ручей.
И в области височных долей мозга, отвечающих за память, слух и эмоции, периодически возникали крошечные, но яростные завихрения. Не опухоль, которая выглядела бы как тёмное, статичное пятно. Не инфекция, которая горела бы хаотичным пламенем. Это было больше похоже на короткое замыкание. На энергетический эпилептический очаг. Интригующе.
— Расскажите о симптомах, — попросил я, доставая из кармана неврологический молоточек.
— Да ерунда какая-то, — махнул рукой Шура. — Иногда, пару раз в день, я на секунду как будто выпадаю из реальности. Знаете, это сложно объяснить… как будто… как будто ты смотришь фильм, и вдруг на долю секунды пропадает звук. Картинка есть, всё движется, а мир становится абсолютно тихим. А потом всё снова возвращается. И иногда… — он нахмурился, пытаясь подобрать слова. — Иногда бывает странный запах. Как будто кто-то рядом жжёт сахар. И ещё чувство, что я уже был в этой самой ситуации, говорил эти же самые слова. А потом всё проходит.
Он внезапно замолк, обрываясь на полуслове.
Взгляд, до этого ясный и живой, стал стеклянным, расфокусированным. Он смотрел не на нас, а куда-то сквозь нас, сквозь стену, в пустоту.
Его губы начали бессмысленно причмокивать, а правая рука, словно живущая своей собственной жизнью, потянулась к воротнику больничной рубашки и принялась теребить ткань странным, повторяющимся движением.
Аура вспыхнула. Энергетический шторм в височной доле. Вот оно.
— Сложный парциальный припадок, — констатировал я ровным, клиническим тоном. — Костик, готовь диазепам!
Глава 4
Не успел Костик добежать до процедурного стола, как парциальный припадок у пациента перешёл в следующую, куда более уродливую фазу.
Тело Шуры выгнулось дугой в тонической судороге, мышцы напряглись до каменной твёрдости, отчего кровать протестующе скрипнула. Изо рта пошла пена, почти сразу окрасившись алым — пациент прикусил язык.
Костик, увидев это, окончательно рассыпался на части.
— Что делать⁈ — он не просто паниковал, он метался по палате как загнанный зверь, его руки беспомощно взлетали к голове. — Он же умрёт!
Я молча перехватил у него из рук ампулу и шприц. Его пальцы тряслись так, что он скорее проткнул бы себя, чем набрал препарат.