Граф задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла. Он смотрел в огонь, словно советовался с ним. Он думал не о её чувствах, а о Пирогове.
Этот лекарь был его самым мощным и самым непредсказуемым оружием. Оружием, которое нужно было изучить. И кто сделает это лучше, чем его умная, проницательная дочь, к которой объект, возможно, уже испытывал интерес тогда? Её любопытство было не проблемой. Оно было возможностью.
— Хм. Тогда завтра поедешь в «Белый Покров», — это прозвучало не как разрешение, а как приказ. — Официальный предлог — проверка финансовой документации после ареста Морозова. Неофициально — познакомишься с ним поближе. Узнай, кто он. Чем дышит. Чего хочет.
— Правда? — её глаза загорелись. Она получила то, что хотела, даже не осознавая, что стала пешкой в игре своего отца. Снова.
— Только будь осторожна, Анна, — граф снова стал серьёзным, его голос — холодным. Он посмотрел ей прямо в глаза. — Этот Пирогов… неоднозначная личность. Он не просто врач. Он — сила. А любая неконтролируемая сила опасна. Вокруг него слишком много тайн и слишком много трупов.
Он отпускал её в клетку к тигру, надеясь, что она сможет его приручить. Или хотя бы понять, насколько остры у него когти. А сам оставался в тени, готовый в любой момент спустить курок.
Я спал тем глубоким, без сновидений, сном, который граничит с временной смертью. Состояние почти полного отключения, перезагрузка системы.
Пронзительный, режущий визг телефона был грубым вторжением в это почти интимное состояние души.
Сознание вернулось в тело мгновенно, как клинок, выхваченный из ножен. Я нащупал трубку на тумбочке, не открывая глаз. Часы показывали два часа ночи.
Час убийц, призраков и плохих новостей.
В такое время звонят только с поля боя или с порога морга.
— Слушаю.
— Святослав Игоревич? — голос Ярка на том конце провода был не паническим. Он был сжатым. Контролируемое напряжение солдата, который докладывает о чём-то, чего не может объяснить. — Извините, что бужу. Снилось что-нибудь интересное?
Сарказм как скальпель. Я бросил ему лёгкую, ядовитую фразу, чтобы оценить его реакцию:
— Да, прекрасный сон про то, как я сплю восемь часов подряд без звонков, — пробормотал я.
Он не отреагировал. Значит, дело действительно серьёзное.
— Сейчас пришлю машину. Вам срочно нужно приехать на базу «Северный форт».
Сон как рукой сняло.
— Что с метаморфом? — уточнил я.
— Приезжайте и увидите. Это… необычно.
Солдаты вроде Ярка видели всё: смерть, магию, чудовищ.
Для него назвать что-то «необычным» — это всё равно что для астронома сказать, что он увидел «интересный камушек» размером с луну. Это не просто «необычно». Это выходит за рамки его понимания.
— Он что, ожил? — это было первое, что пришло в голову. Простая реанимация, побочный эффект от моей некро-иглы. Неприятно, но предсказуемо. Я уже прикидывал, сколько патронов понадобится, чтобы успокоить его снова.
— Хуже, — ответил Ярк и повесил трубку.
Глава 6
Я усмехнулся, набирая ответное сообщение Ярку с домашним адресом. Старый вояка умеет нагнать интригу. Два часа ночи, а он звонит, говорит загадками. Вылитый театрал.
Я положил голову обратно на подушку.
Но если Георгий Александрович решил поднять меня среди ночи — значит, действительно случилось что-то серьёзное. У него не было привычки паниковать по пустякам — армейская закалка и годы службы у Ливенталей научили его отличать реальные угрозы от мнимых.
И это было к лучшему. Можно было убить двух зайцев.
Во-первых, разобраться с проблемой, которая так встревожила Ярка. А во-вторых, наконец-то получить доступ к телу метаморфа и артефакту. Особенно меня интересовал последний.
А если там, на базе, действительно что-то опасное, мне может понадобиться небольшая некромантская подпитка. Тридцать процентов в Сосуде — это комфортный минимум для работы в клинике, но не для встречи с угрозой, которую опытный солдат описывает словом «хуже».
— Костомар! — позвал я, застёгивая последние пуговицы на манжетах.
Он мгновенно появился в дверном проёме спальни.
Не вошёл, а именно возник — бесшумная, двухметровая тень, словно всё это время он стоял под дверью, ожидая приказа. Его преданность была единственной предсказуемой переменной в этом хаотичном мире.
— Я ем грунт? — произнёс он. Интонация была не просто вопросительной. В ней было явное беспокойство. Его универсальная фраза, как всегда, передавала целый спектр эмоций. «Милорд, что случилось? Почему вы проснулись среди ночи? Вам угрожает опасность?»