Внутри ангара было неожиданно людно и тихо.
Десять человек в чёрной тактической форме стояли полукругом, их внимание было приковано к толстой, почти бесшовной стене из бронированного стекла, которая отделяла дальнюю часть огромного помещения.
За ней виднелось ярко освещённое пространство, наспех превращённое в импровизированную операционную — металлический стол, стойки с медицинским оборудованием, безжалостно-яркие лампы.
Это была не просто охрана. Это был кордон. Десять вооружённых мужчин здесь не для того, чтобы охранять мёртвое тело. Они были здесь, чтобы сдержать чуму.
Ярк стоял спиной к нам, вглядываясь во что-то за стеклом. Услышав наши шаги по бетону, он резко обернулся. И встретил меня:
— Святослав Игоревич! Наконец-то! Спасибо, что оперативно приехали.
Его взгляд переместился на Костомара, и на его лице промелькнуло недоумение. Взгляд был не любопытным, а аналитическим, разбирающимся в ситуации.
— А это кто с вами? Предупредить надо было, что с сопровождением.
— Моя ассистентка, — невозмутимо ответил я. — Мадам Костомарова. Специалист по… нетрадиционным методам лечения.
— Я ем грунт, — приглушённо пробормотал Костомар из-под вуали. В акустике ангара это действительно прозвучало как недовольное женское ворчание.
— Восточная специалистка? — с неподдельным интересом уточнил Ярк. Его мозг, очевидно, ухватился за самое экзотическое, но правдоподобное объяснение. — Суфийская медицина?
— Что-то вроде того, — уклончиво ответил я, пресекая дальнейшие вопросы. — Так что у вас произошло? Почему все стоят тут, а не внутри?
Ярк мрачно кивнул на стеклянную перегородку.
— Смотрите сами. Три часа назад началось. Сначала думали — обычные посмертные изменения, трупное окоченение. Но потом… В общем, все боятся даже близко подходить. Пришлось срочно установить эту изоляцию. Стекло бронированное — выдержит взрыв, если что.
Что за покойник может взорваться? Это не было простым разложением. Не биологическая опасность. Это было что-то другое. Что-то активное. Что-то, что растёт.
— Взрыв? — я подошёл к холодной, толстой поверхности, вглядываясь в ярко освещённое пространство за ней, чтобы наконец увидеть, что может заставить десяток вооружённых ветеранов бояться мёртвого тела.
За стеклом, на холодном металлическом столе, лежало тело метаморфа-Ваксина. Но это был уже не просто труп.
Он мелко, почти незаметно вибрировал, словно через него пропускали слабый электрический ток. И от него исходило тусклое фиолетовое свечение — пульсирующее, неравномерное, как прерывистое сердцебиение умирающего существа.
Свет, казалось, исходил не от кожи, а из глубины, просвечивая сквозь плоть, как через мутное стекло.
Я активировал некромантское зрение.
Картина мгновенно стала до смешного ясной.
Игла моей собственной некромантской энергии, которую я вложил в его сердце для консервации, выполнила свою функцию. Она удержала душу на границе, не дав ей окончательно рассеяться.
Но теперь она угасала и вела себя как заряд статического электричества, ищущий заземления. А самым большим и привлекательным «заземлением» в радиусе километра был её создатель.
Я.
Душа не была опасной. Она просто хотела вернуться домой.
Я мог, конечно, объяснить им это. Рассказать про простой феномен энергетического резонанса. Но где в этом искусство?
Эти люди не нуждались в лекции по некромантической физике. Они нуждались в зрелище. Им нужно было поверить, что они стоят на пороге катастрофы, и что я — их единственное спасение.
Страх — самый эффективный инструмент для построения авторитета. И я собирался возвести из него целый собор.
— Интересный случай, — произнёс я вслух, приняв задумчивый, глубоко обеспокоенный вид. — Крайне редкая посмертная аномалия.
Я подошёл ближе к стеклу.
— Видите это свечение? Остаточная магическая энергия, больше не связанная с живым носителем, ищет выход. Если не провести экстренную экстракцию в ближайший час, может произойти неконтролируемый магический взрыв.
Полная чушь, разумеется. Худшее, что могло случиться, — это незначительный энергетический выброс, от которого у них волосы встали бы дыбом.
Но они-то этого не знали.
— Взрыв⁈ — переспросил кто-то из охранников за спиной, его голос дрогнул.
— Радиус поражения — метров пятьдесят, — продолжил я лекционным тоном. — Всё живое в этом радиусе мгновенно состарится лет на двадцать.
Я выдержал паузу, позволяя тишине сделать своё дело.