Интересная информация. Значит, Рудаков не просто лояльный вассал. Он — раб на поводке. Это делает его предсказуемым, но также и потенциально отчаянным. А отчаянный человек — опасный инструмент, особенно в чужих руках. Полезно об этом знать.
— Ну так что? — Анна вернулась к главной теме, её глаза азартно блестели. — После такой сцены отказать мне будет уже совсем неприлично. Покажете свою работу?
— Нет, — упрямо повторил я.
— Да что вы заладили! — она топнула ногой. — Почему нет?
Я остановился. Это была не игра. Это был вопрос контроля.
— Вашей семьи и так слишком много в моей жизни. Ваш отец фактически управляет этой клиникой через Сомова. Его ставленник Рудаков теперь мой непосредственный начальник. Куда ни плюнь — везде влияние Бестужевых. Хватит.
Тирада был специальной для нее. Не нужно, чтобы она знала, что я раскусил ее план. Так я смогу эффективнее ее продавить и в последствии сделать своей… да кем угодно!
— Да вы меня едва знаете! — возмутилась она. — Какие претензии могут быть лично ко мне?
— Зато вашего отца я знаю достаточно хорошо, чтобы ценить свою независимость. А вашего брата — слишком хорошо для своего же блага.
Анна помрачнела. Всё веселье мгновенно исчезло из её глаз. Это была больная тема.
— Это да… Да, он у меня не подарок. Вечно влипает в какие-то истории, позорит семью. Отец из-за него седеет раньше времени. Вы его лечили недавно? — спросила Анна. — Отец упоминал, но не вдавался в подробности.
— Врачебная тайна, — уклончиво ответил я.
— О, бросьте! Я же его сестра! — она всплеснула руками от досады. — И потом, весь свет и так знает, что у него был роман…
Наш разговор прервал душераздирающий, почти нечеловеческий крик, который разорвал сонную тишину больничного коридора.
— ААААААААААА!!!
Инстинкт сработал мгновенно, как щелчок выключателя, переключая меня из режима аналитика в режим хищника. Тело среагировало раньше, чем разум успел обработать звук.
Крик — боль — пациент — помощь — Жива!
Вся эта цепочка пронеслась в сознании за долю секунды. Я рванул на источник звука, забыв про Анну, про её интриги, про этикет, про всё на свете. Сейчас имело значение только одно: там, впереди, был источник. Моё топливо.
Крик доносился из палаты номер шестнадцать. Палаты Шурика Выборгова.
Я распахнул дверь с такой силой, что она ударилась о стену.
Картина, открывшаяся мне, была жуткой. Выборгов сидел на кровати, вцепившись обеими руками в голову так, что костяшки пальцев побелели. Его лицо, обычно добродушное, было искажено гримасой нечеловеческой боли.
Глаза выпучены, изо рта текла слюна.
— АААА! ГОЛОВА! МОЯ ГОЛОВА СЕЙЧАС ВЗОРВЁТСЯ! — выл он, раскачиваясь взад-вперёд.
Костик стоял рядом, бледный как полотно, с ампулой морфина в трясущихся руках.
— Святослав! Слава… то есть хорошо, что вы пришли! Он проснулся десять минут назад совершенно нормальным, попросил воды, а потом вдруг начал вот так кричать! Я пытался дать обезболивающее, но он никого к себе не подпускает!
— РАСПИРАЕТ! — продолжал выть Выборгов. — ИЗНУТРИ РАСПИРАЕТ! ЧЕРЕП СЕЙЧАС ТРЕСНЕТ! ЛОПНЕТ! АААА!
Он начал биться головой о стену, и я еле успел перехватить его, вцепившись в плечи.
— НЕ МОГУ! БОЛЬНО! НЕВЫНОСИМО БОЛЬНО! УБЕЙТЕ МЕНЯ! ПРОШУ! — вопил он.
Глава 9
Активируя некромантское зрение на максимальную мощность, я склонился над корчащимся телом Выборгова.
Тёмные нити моей силы проникали в него, скользя по бурлящим потокам Живы, пытаясь добраться до эпицентра шторма. Они летели к источнику его агонии.
Но что-то мешало…
Как будто между моим зрением и проблемой стояла невидимая стена из матового стекла. Я видел общие контуры аномалии, видел, как она яростно пульсирует, но детали, её структура, её истинная природа… всё это ускользало, расплывалось, как отражение в ряби на воде.
— Уважаемый, вам необходимо замереть, — я пытался удержать его голову обеими руками. — Хотя бы на тридцать секунд!
— НЕ МОГУ! — он выгибался дугой, словно его пытали раскалённым железом. — ЧЕРЕП РАСКАЛЫВАЕТСЯ! МОЗГ КИПИТ! СДЕЛАЙТЕ ЧТО-НИБУДЬ! УМОЛЯЮ! РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО!
Его руки в клочья рвали простыни, ноги колотили по матрасу. Весь он был покрыт потом, волосы прилипли ко лбу.
— Чтобы что-то сделать, нужно понять причину, — я старался говорить спокойно. — А я её пока не вижу из-за ваших резких движений. Попробуйте хотя бы дышать ровнее.
— Святослав, может, дать ему морфин? — предложил Костик, держа наготове шприц.
— Нет, — отрезал я. — Морфин смажет клиническую картину. Он снимет боль, но и скроет источник. Мне нужно видеть все симптомы в их чистом виде.