— Святослав Игоревич Пирогов, врач больницы «Белый покров», — ответил я. — И по совместительству некромант-любитель, как вы уже могли заметить.
— Некромант? — он нахмурился. — Но некроманты же… Простите, но разве некромантия не запрещена в Империи?
— Запрещена, — согласился я. — Поэтому я и говорю — любитель. Официально я обычный врач. А некромантия — так, хобби для души.
Вот таков вот каламбур.
Ростислав неожиданно улыбнулся:
— Понимаю. У каждого свои маленькие тайны. Главное — вы спасли меня от ужасной участи.
Он провел полупрозрачной рукой по лицу, словно умываясь:
— Вы не представляете, каково это было. Я чувствую себя… собой впервые за долгое время. Очень долгое время. Раньше я был как дикий зверь, заточенный в клетке собственного бестелесного тела. Меня обуревала животная ярость, первобытная жажда разрушения. Я не мог контролировать себя, не мог остановиться, не мог даже думать связно! Только нападать, крушить, уничтожать…
Он вздрогнул от воспоминаний:
— А сейчас… сейчас я снова могу думать! Могу говорить и вспомнить, кто я такой!
— Интересная история, — я уселся в уцелевшее кресло, закинув ногу на ногу. — Расскажите подробнее. Как капитан императорской гвардии стал неупокоенным призраком-берсерком?
Ростислав помрачнел.
— Подлая история, не достойная офицера. Меня подставили. Сослуживцы, которых я считал друзьями, оклеветали меня.
— Каким образом?
— Подбросили документы, якобы доказывающие мою связь с революционерами. Письма, которых я никогда не писал. Расписки в получении денег от подпольщиков. Даже фотографию состряпали, где я якобы на какой-то тайной сходке.
— И ваше начальство поверило?
— А как тут не поверить? — он горько усмехнулся. — Улики были сфабрикованы мастерски. Почерковеды подтвердили, что расписки написаны моей рукой. На фотографии действительно был я. Только сделана она была на полковом празднике, а фон подменили. Но это всё выяснилось позже, а тогда…
Он замолчал, заново переживая тот позор. Уселся в кресло.
Я не торопил. Пациенту нужно было выговориться. Это часть терапии.
— Меня арестовали прямо на плацу, во время развода караула. При всём полку. Сорвали эполеты, сломали саблю о колено… Для гвардейского офицера это позор хуже смерти.
— Но вас же не казнили? — уточнил я. — За государственную измену в Империи полагается смертная казнь.
— Император проявил милосердие. Учёл мою прежнюю безупречную службу, ордена, ранения. Меня просто выгнали с позором — лишили всех чинов, наград, дворянства. Велели убираться из дворца за двадцать четыре часа.
— Печально, но не смертельно же, — заметил я. — Можно было начать новую жизнь. Уехать в провинцию, заняться хозяйством…
— Вы не понимаете! — Ростислав вскочил, начав метаться по комнате. Вернее, летать — его ноги не касались пола. — Это было только начало! Моя невеста…
Его голос дрогнул, и я понял, что мы подошли к самому болезненному месту в его истории.
— Светлана Аркадьевна. Светочка. Швея при дворе. Красавица, умница. Мы были помолвлены, свадьба была назначена на осень…
— И она разорвала помолвку? — догадался я.
— Она даже не попыталась меня выслушать! — в его голосе звучала неподдельная боль даже спустя столько лет. — Прислала лакея с короткой запиской и моим обручальным кольцом. Две сухие строчки: «Считаю нашу помолвку расторгнутой. Прошу более не искать встреч со мной». И всё! Три года отношений, клятвы, планы — всё перечёркнуто двумя строчками!
— Женщины бывают жестоки, — философски заметил я.
— Я был уничтожен. Я потерял всё в один день — честь, положение в обществе, любимую женщину. И тогда… — он замялся.
— И тогда вы решили свести счёты с жизнью? — закончил я за него.
— В порыве отчаяния, да. Глупость, конечно. Но тогда мне это казалось единственным выходом. Я пришёл в эту квартиру — она принадлежала моей покойной бабушке — единственное, что у меня осталось. Выпил бутылку водки для храбрости. Сделал петлю из своего офицерского шарфа, встал на табурет…
— Дайте угадаю. Шарф оборвался?
— Именно! — он удивлённо посмотрел на меня. — Но откуда вы знаете?
— Опыт работы с призраками, — ответил я. — У половины самоубийц что-то идёт не по плану. Продолжайте.
— Шарф лопнул, я упал, разбил нос. Лежу на полу, кровь течёт, и вдруг понимаю — какой же я идиот! Хотел умереть из-за женщины, которая отвернулась от меня при первой же трудности? Из-за лживых друзей, которые предали меня?