Я нахмурился. Это был не русский язык. И вообще не язык, а набор звуков.
— Я не понимаю. Попробуй еще раз, — попросил я.
— Мрк фсш ыва лоп! — повторила она с большим усилием.
В ее глазах появилось отчаяние. Она поняла, что я не понимаю. Попробовала снова:
— Мрк! Фсш! Ыва!
— Что с ней? — испуганно спросил граф.
Глава 19
Я не паниковал, когда услышал речь Аглаи. Анализировал.
Первая мысль, ударившая в голову при виде этого бессвязного потока звуков, была — сенсорная афазия. Поражение центра Вернике. Это был бы самый жестокий удар по графу — его дочь не просто не могла бы говорить, она бы перестала понимать мир. Элегантно и страшно. Противник оставил подарок на случай её возвращения. Тонкая работа.
Я поднял руку, останавливая графа, который уже шагнул вперёд к дочери.
— Тихо. Не пугайте её, — мой голос был ровным, без тени удивления. Нужно было проверить эту гипотезу.
— Аглая, смотри на меня. Ты меня понимаешь? Кивни, если да, — попросил я.
Она энергично, почти отчаянно закивала. В её глазах была мольба.
Я выдохнул. Так. Не Вернике. Она понимает. Значит, моя первая теория неверна. Она в ловушке, но не в полной изоляции. Уже лучше.
— Отлично. Теперь усложним. Покажи на пальцах, сколько тебе лет, — велел я.
Она подняла дрожащую руку.
Медленно, с концентрацией, показала десять пальцев, сжала кулак, снова показала десять, и, наконец, ещё два. Она сделала это медленно, но без ошибок.
Интеллект сохранён. Память доступна. Вот теперь картина полная. Проблема локализована исключительно в центре, отвечающем за воспроизведение речи. Изящная подстава.
— Это моторная афазия, — констатировал я, обращаясь к графу и Ярку. — Временное, но тяжёлое последствие магического воздействия. Её мозг временно утратил способность преобразовывать мысли в слова. Но интеллект и способность понимать речь, как вы видите, не пострадали.
— Временное? Какое облегчение! Вы сможете это вылечить? — надежда в голосе графа была почти осязаемой.
— Да. Но… давайте выйдем ненадолго, — сказал я графу и Ярку.
В глазах Аглаи стоял чистый, животный ужас. Она всё понимала.
Она была заперта внутри своего собственного разума, как в звуконепроницаемой камере. Она снова попыталась что-то сказать, но из горла вырвалось лишь отчаянное «Мрк… фсш…».
Слёзы хлынули из её глаз.
Я отвёл их в коридор, подальше от палаты, где нас не могли услышать. Это был не дружеский разговор. Это была врачебная консультация. И я должен был быть предельно убедительным.
— Что с моей дочерью, доктор? — граф был бледен как полотно. — Скажите правду, какой бы она ни была. Я выдержу.
— У неё афазия. Поражение центра Брока. Представьте, что мозг — это композитор, а речевой аппарат — оркестр. Композитор написал идеальную симфонию, но дирижёр — наш речевой центр — пьян и машет палочкой как попало. Оркестр, хоть и состоит из виртуозов, играет абракадабру. Аглая всё понимает, всё чувствует, но не может отдать правильную команду своему языку.
— Но это излечимо? Логопеды, упражнения…
— Да. В обычных случаях. При инсульте или травме. Но здесь случай не обычный. Здесь причина не в повреждении «дирижёра», а в том, что у него украли партитуру. При ритуале разделения произошёл… непредвиденный побочный эффект. Звериная сущность, отделяясь, забрала с собой фрагмент её души. В данном случае, к сожалению, это был фрагмент, отвечающий за речевую функцию.
Граф и Ярк молча переваривали услышанное. Они все еще цеплялись за привычные понятия о медицине, не в силах осознать всю чудовищность ситуации. Для них душа была чем-то абстрактным, философским. Для меня — вполне конкретным, работающим механизмом.
Они не понимают. Душа пронизывает тело, как нервная система. Каждый орган, каждый центр в мозге имеет её энергетический отпечаток. И кошка, вырываясь, просто оторвала кусок души, который был привязан к её речевому центру. Грубо, но эффективно.
— Что⁈ — Ярк, до этого молчавший, подскочил. — Вы хотите сказать, что эта костяная тварь украла её речь⁈
— Не украла, Ярк. Забрала. Это более точный, хоть и не менее тревожный термин, — мой тон был спокойным, почти отеческим. — Она неразумное существо, она действовала инстинктивно, как ребёнок, который, убегая, случайно прихватил чужую игрушку. Она сама не понимает, что у неё в лапах.
Им нужен был план. И я им его дам.
— И что теперь делать? — голос графа был сломленным. — Она… она навсегда останется такой?
— Нужно воссоединить их. Не физически, а магически. Восстановить разорванный канал между душой Аглаи и её отколовшимся фрагментом. Вернуть партитуру дирижёру. Тогда речевая функция вернётся на место.