— С Аглаей всё хорошо. Если динамика сохранится, завтра можете готовиться к выписке. Вы, граф, можете покинуть клинику хоть сейчас. План вашего восстановления завершён, — заключил я.
— Нет, — граф покачал головой. — Я не оставлю дочь одну. К тому же, — он хитро прищурился, — пусть весь город ещё денёк думает, что старый Ливенталь при смерти. Иногда полезно казаться слабее, чем ты есть.
— Папа, иди, — возразила Аглая, её голос был ещё слаб, но твёрд. — У тебя дела.
— Дела подождут.
Я вышел из палаты, оставив отца наедине с дочерью.
Эпопея с Ливенталями была близка к завершению. Активы стабилизированы. Но в системе был сбой.
Мой начальник службы безопасности, мой ключевой оперативный актив внутри клиники не выходил на связь второй день.
Это был неприемлемый сбой в системе. Актив либо скомпрометирован, либо уничтожен, либо действует по новым директивам. Время для проверки.
Я направился на первый этаж, в крыло администрации. Коридор, ведущий к кабинету охраны, был тихим и пустым. Идеальное место для конфиденциального разговора. Или для засады.
Дверь кабинета открылась, и из неё вышел Свиридов.
Он выглядел как человек, который не спал семьдесят два часа, но работал на чистом адреналине и чувстве выполненного долга. Под глазами залегли тёмные круги, но взгляд горел лихорадочным, почти безумным огнём.
Увидев меня, он вытянулся по стойке смирно и поклонился.
— Повелитель! — гордо заявил он.
Демонстрация этой лояльности в общественном месте — грубое нарушение правил.
— Протокол, Свиридов, — мой голос был холодным и резким. — Мы в общественном месте. Мой титул не для ушей посторонних.
Он вздрогнул, словно его ударили.
— Виноват, мой… доктор. Простите за нарушение, — он посмотрел в пол.
— Где ты был?
— Выполнял ваш приказ. Расследовал инцидент с поддельным распоряжением об утилизации трупов.
— Докладывай, — велел я.
— Нить привела меня… глубоко. Гораздо глубже, чем я ожидал, — он говорил быстро, шёпотом. — Это не просто интрига против главврача Сомова. Это заговор.
Заговор. Громкое слово. Но оно объясняло скоординированность атак. Продолжаем сбор данных.
— Детали. Без театральных пауз, — приказал я.
— В клинике, и не только, действует тайная организация. Они называют себя «Орден Очищения». Их цель — полный контроль над системой здравоохранения Империи. Наша клиника — их первая и главная цель.
«Орден Очищения». Грандиозно и пафосно.
Такие названия всегда лишь фасад для самых примитивных человеческих мотиваций: власти и денег. Они не хотят «очищать» медицину.
Они хотят контролировать её финансовые потоки. И устранить всех, кто стоит на пути. Включая меня.
Захват клиники, где лечится вся элита — это не просто захват больницы. Это захват рычагов влияния на всю верхушку Империи.
Амбициозно. И глупо.
Прямой штурм такой организации неэффективен. Значит, их лидер либо высокомерен, либо отчаян. Либо и то и другое.
Пока я слушал, моё лицо оставалось непроницаемым. Пусть докладывает и выложит на стол последнюю, самую важную карту.
Свиридов огляделся по сторонам, убедился, что коридор пуст, и прошептал, его голос дрожал от напряжения:
— И самое главное… лидер этого Ордена здесь. В «Белом Покрове». Это не Рудаков. Это кто-то, кого мы все знаем. Тот, кому мы доверяем…
Он опять сделал паузу, глядя мне в глаза.
— Это…
Глава 2
Свиридов огляделся еще раз, словно ожидая, что из стен выскочат шпионы. Он наклонился ближе.
— Глава Ордена Очищения — это Волконский! — напряжённым шёпотом произнёс он.
Выговорил фамилию с благоговейным ужасом, как будто назвал имя древнего демона.
Его глаза лихорадочно блестели. Моё некро-зрение показывало его ауру как дрожащее, нестабильное пламя, намертво привязанное к моей воле.
Волконский. Михаил Волконский.
Аристократический щенок, которого я публично выпотрошил на медицинской дуэли.
Я списал его со счетов как раздавленную моську, отползшую в свою нору зализывать раны и оплакивать самолюбие. А он, оказывается, в это время строил подпольную империю.
Интересный поворот. Я недооценил его амбиции, списав их на обычную спесь. Этого больше не повторится.
Новый фактор объяснял многое. У него есть ресурсы, деньги и связи рода. У него есть мотив убрать меня — публичное унижение и жажда реванша.
И у него есть идеальное прикрытие — репутация бездарного мажора, от которого никто не ждёт серьёзных, спланированных ходов.
— Волконский? — мой тон был абсолютно спокойным, почти безразличным. Как у патологоанатома, уточняющего фамилию на бирке трупа. — Доктор Михаил Волконский из нашей больницы?