— Нездоровое? — Михайлов улыбнулся шире, и от этой улыбки у меня мороз пробежал по коже. — Какой интересный выбор слов. Это больница, доктор Пирогов. Здесь по определению находятся нездоровые люди.
— Но выходят здоровыми?
— Разумеется. Мы лечим. Исцеляем. Возвращаем здоровье.
— Всем? — я посмотрел ему в глаза.
— Почти всем. Медицина, увы, не всесильна, — пожал он плечами.
— А тем, кто выходит более больным, чем вошел?
Его улыбка не дрогнула:
— Откуда такая информация?
— Наблюдение. Я сижу тут час и вижу, как люди входят и выходят.
— И что же вы видите? — в голосе появились металлические нотки.
— Странные вещи. Очень странные.
— Например?
— Например, как здоровые люди выходят больными. А больные — здоровыми. Без всякой системы.
— Вы можете определить болезнь по внешнему виду? — Михайлов изобразил удивление. — С расстояния? Впечатляет.
— У меня хорошее зрение.
— Очень хорошее, судя по всему. Почти… сверхъестественное?
Намекает. Проверяет, признаюсь ли в некромантии.
— Просто опыт и наблюдательность.
Бестужев смотрел то на меня, то на Михайлова, явно не понимая подтекста нашего разговора:
— Господа, вы о чем вообще? Почему вы говорите загадками? Что происходит?
— Ничего особенного, граф, — Михайлов повернулся к нему. — Просто профессиональная дискуссия. Знаете, врачи иногда видят мир иначе, чем обычные люди.
— Особенно некоторые врачи, — добавил я.
— Именно, — согласился Михайлов. — Некоторые врачи обладают… особыми способностями. Видят то, что скрыто от других. Чувствуют то, что неощутимо для простых смертных.
— Как и некоторые главврачи.
— Туше, — он слегка поклонился. — Вы весьма проницательны, доктор Пирогов.
— Стараюсь.
— Да что происходит⁈ — взорвался граф. — Объясните по-человечески!
— Граф, — я повернулся к нему. А пойдем-ка мы ва-банк сразу. — Поверьте мне на слово. Эта клиника — не то, чем кажется. И лучше вам держаться от нее подальше.
Глава 15
— Да хватит вам уже нагнетать! — зло пыхтел Бестужев.
— Как скажете, — качнул головой я. — Замолкаю и перестаю нагнетать.
И продолжил всматриваться в смерч над головой Михайлова.
Над макушкой главврача вращался миниатюрный черный смерч. Но это была не независимая аномалия — тонкие энергетические нити связывали его с главной воронкой над клиникой, как пуповина связывает младенца с матерью.
Но что-то здесь принципиально было не так. Михайлов не источник проклятия — энергия течет не от него, а через него. Он как… ретранслятор? Распространитель? Проводник?
В электрической сети есть электростанция — источник. Есть трансформаторы — преобразователи. И есть провода — проводники. Михайлов — это провод. Качественный, мощный, но всего лишь провод.
Главврач достал из нагрудного кармана белоснежный платок — накрахмаленный до хруста, с вышитыми инициалами «С. П. М.» — и начал методично вытирать руки.
Движения были механическими, отработанными до автоматизма. Большой палец, указательный, средний, безымянный, мизинец. Потом ладонь. Потом тыльная сторона. Потом запястье. Правая рука, затем левая.
Обсессивно-компульсивное расстройство? Или ритуал? Некоторые некромантические практики требуют ритуальной чистоты.
— Что ж, господа, — наконец заговорил Михайлов своим мягким, вкрадчивым голосом. — Если доктор Пирогов не желает входить в нашу клинику, я не могу заставить его силой.
Он сделал паузу, продолжая вытирать уже идеально сухие руки.
— Это было бы… неэтично, — продолжил он.
Граф Бестужев тем временем превратился в живую иллюстрацию нервного срыва. Рот открывался и закрывался беззвучно, лицо из красного стало багровым, потом пурпурным, на лбу вздулась вена толщиной с карандаш.
— Но… но это же… — начал он, задыхаясь. — Это же немыслимо! Возмутительно! Я привел его сюда! Организовал встречу! Потратил время!
— Время, граф, — философски заметил Михайлов, складывая платок по строго выверенным линиям, — это единственный ресурс, который нельзя вернуть. В отличие от денег, здоровья или даже жизни.
Интересное замечание. Особенно про жизнь. Намекает на воскрешение? Или просто красивая фраза?
— Свободная воля, граф Бестужев, — продолжил главврач, убирая платок обратно в карман с такой аккуратностью, будто это был бриллиант. — Основа медицинской этики со времен Гиппократа. Пациент — или в данном случае потенциальный владелец — имеет полное право отказаться от любой процедуры, осмотра или приобретения.