— Может, пусть он сам выберет? — предложила графиня.
— Пускай, — одобрил я. — Только не сразу. Для начала ему следует прийти в себя.
Посмотрим, как Долгоруков выкрутится.
Мы отправились в палату к барону.
Сам Долгоруков лежал на кровати, бледный как полотно. Последствия общего наркоза еще были заметны — расширенные зрачки, легкий тремор рук, периодическое помутнение взгляда.
Увидев нас, он попытался приподняться на локтях:
— Доктор Пирогов! Вы пришли!
Потом его взгляд упал на дам, и на лице отразился чистый, неподдельный ужас:
— Екатерина⁈ Александра⁈ Вы… вы обе здесь⁈ Вместе⁈
— Миша! — графиня бросилась к кровати. — Милый! Как ты?
— Мишенька! — княжна не отстала. — Родной!
Барон выглядел как кролик между двумя удавами:
— Ур-ра… — пробормотал он. — Вроде бы в порядке…
Бедняга совсем растерялся. Не ожидал такого поворота.
Я прокашлялся:
— Барон, мне нужно сообщить вам важную информацию о результатах операции.
— Результатах? — он нахмурился. — Но доктор Ильюшин сказал, что все прошло отлично! Осколок удален, кровотечения не было, швы наложены идеально!
Глава 17
Я выразительно посмотрел на Долгорукова, медленно произнося каждое слово:
— К сожалению, при извлечении осколка был задет важный нерв. Спинномозговой нерв в области поясницы. Вы парализованы ниже пояса.
Долгоруков моргнул. Потом еще раз. В его глазах мелькнуло понимание моего намека. Что перед дамами необходимо соврать.
— Пара… парализован? — переспросил он дрожащим голосом.
— Полностью. Ноги больше не будут двигаться. Никогда.
— О нет! — барон схватился за одеяло. — Я… я не чувствую ног! Совсем не чувствую! Они как деревянные!
Он попытался пошевелить ногами под одеялом. Естественно, ноги прекрасно двигались — никакого паралича не было — но он старательно держал их неподвижными.
— Это кошмар! — простонал он. — Я калека! Инвалид!
Неплохая игра. Почти поверил бы, если бы не видел, как дергается мышца на бедре от усилия держать ногу неподвижной.
— Миша, не отчаивайся! — графиня взяла его за руку. — Я буду заботиться о тебе!
— И я! — княжна схватила вторую руку. — Мы обе будем!
— И это еще не все плохие новости, — добавил я, наслаждаясь моментом. — Ваш мужской орган тоже пострадал.
Долгоруков покраснел:
— Мой… что?
— Половой член, барон. Он больше не функционирует. Полная эректильная дисфункция на фоне повреждения нервных окончаний.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, что вы импотент. Навсегда.
— НЕТ! — барон закрыл лицо руками. — Это невозможно! Я же молодой! Мне всего ничего!
— Возраст тут ни при чем. Нервы повреждены необратимо.
— Значит, никакого секса? — уточнил он сквозь пальцы.
— Никакого.
— И детей?
— Тоже никаких. Сперматогенез нарушен полностью.
Барон простонал:
— Лучше бы я умер на операционном столе!
— Не говори так! — воскликнула графиня. — Главное — ты жив!
— Да, жив! — поддержала княжна. — Остальное неважно!
Долгоруков опустил руки и посмотрел на них с изумлением:
— Неважно? Я парализованный импотент, а вы говорите — неважно?
— Любовь выше физических немощей! — заявила графиня.
— Духовная близость важнее телесной! — добавила княжна.
Либо они обе сошли с ума от любви, либо тут что-то другое. Может, одна из них знает, что паралич — фикция? Но откуда догадывается?
Я взял со стола медицинскую карту барона Долгорукова. Раскрыл на последней записи и углубился в изучение хирургического протокола.
«Операция: удаление инородных тел из мягких тканей спины. Хирург: Ильюшин А. В. бал-бал-бла…. бла- бла-бла… успешно…. бла-бла-бла…. Осложнений не наблюдается.»
Прекрасная работа, доктор Ильюшин. Чистая, аккуратная, профессиональная. Никаких поврежденных нервов, никакого паралича, никакой импотенции. Барон будет скакать как молодой жеребец через неделю максимум.
Я закрыл папку и повернулся к Долгорукову, который лежал на кровати с выражением христианского мученика времен Нерона.
Графиня Воронцова сидела справа от него, держа его руку обеими ладонями и периодически прикладывая ее к своей щеке. Княжна Оболенская устроилась слева и поглаживала его вторую руку, время от времени целуя пальцы.
Бедняга выглядит как приговоренный к казни. Еще час такой заботы, и он взмолится о настоящем параличе.
— Вот и прекрасно, — я улыбнулся. — Значит, все вопросы решены. Теперь, дамы, ваша главная задача — обеспечить барону полный покой и неподвижность. Любое резкое движение может усугубить повреждение нервов.