Рудаков, услышав наш короткий диалог, лишь плотнее сжал челюсти и, бросив на меня быстрый злобный взгляд, ускорил шаг, увлекая за собой Костика.
Я проводил их взглядом.
Варвара — фигура интересная. Её нужно будет держать в поле зрения. Полезный инструмент, если правильно его откалибровать. Но это задача на потом.
Сейчас — хирург для барона.
Хирургическое отделение располагалось на третьем этаже восточного крыла.
Воздух здесь пах иначе, чем в привычной мне терапии. Резче, стерильнее, с едкими нотками йода и озона после кварцевания.
Коридоры были шире, стены окрашены в успокаивающий зелёный цвет. Всё было рассчитано на быструю транспортировку каталок и минимизацию стресса.
Тишина здесь была не расслабленной, а напряжённой, рабочей.
Мне нужен не просто хирург. Мне нужен художник и ювелир.
Тот, кто сможет работать с микроскопическими осколками, не превратив плечо барона в кровавое месиво. В этой клинике был только один такой человек — Доктор Ильюшин.
Дверь в ординаторскую была приоткрыта.
Это было «логово» хирургов, и оно разительно отличалось от нашего. Никаких стопок научной литературы. На вешалках висели зелёные операционные костюмы, на столе стояли тарелки с остатками больничного обеда, пахло крепким кофе.
Разговоры здесь велись не о теориях, а о сугубой практике.
Я вошёл без стука.
Все разговоры мгновенно стихли. Четверо мужчин в хирургических робах оторвались от еды и посмотрели на меня. Мой статус «ходячей легенды», заработанный на публичной дуэли и череде «медицинских чудес», бежал впереди меня.
Взгляд нашёл того, кого я искал. Ильюшин Савелий Тимурович. Тридцать пять лет, невысокий, с намечающимся животиком, который не могла скрыть свободная форма.
Каштановые волосы уже начинали редеть на макушке. Внешность была обманчива. Его аура в моём некро-зрении была спокойной, сосредоточенной. Но на кончиках пальцев она светилась ярче, почти белым — безошибочный признак исключительного таланта и феноменальной концентрации.
Этот человек «жил» своими руками.
— Здравствуйте, господа. Приятного аппетита. Доктор Ильюшин, можно вас на пару минут?
Он поднял голову от тарелки с перловой кашей, которую поглощал с видом человека, не евшего сутки.
— Доктор Пирогов? Конечно.
В его взгляде было чистое профессиональное любопытство. Он знал, кто я.
Мы вышли в пустой коридор.
— У меня к вам деликатное дело, Савелий Тимурович, — начал я, обращаясь к нему по имени-отчеству. Уважение — дешёвая смазка для сложных механизмов.
Нужно было подать информацию так, чтобы заинтересовать его как профессионала, а не просто «попросить». Хирурги любят сложные задачи.
— Слушаю внимательно, — кивнул Ильюшин.
— Барон Долгоруков. Левое плечо. Старое осколочное ранение. Пуля прошла навылет, но оставила за собой шлейф металлической пыли. Мельчайшие фрагменты, которые не видны на стандартном рентгене. Они создают хронический асептический воспалительный процесс. Я… — я сделал едва заметную паузу, — … уверен что там постоянный очаг раздражения в плечевом суставе. В сырую погоду — адские боли. Нужно провести ревизию раневого канала и извлечь каждый микрограмм металла. Ювелирная работа.
Я закончил и посмотрел на него.
— И лучшего специалиста по таким операциям, чем вы, в этой клинике, да и во всей Москве, не найти, — эта лесть была не пустыми словами, а констатацией факта, что делало её вдвойне эффективной.
Ильюшин не торопился с ответом. Он задумчиво потёр подбородок, его глаза чуть прищурились. Он оценивал не меня, а задачу. Он все-таки профессионал, знающий себе цену.
— Хм-хм-хм… — промычал он. — Интересный случай. Действительно, нетривиальная задача. Я помогу вам, доктор Пирогов.
— Отлично! Когда сможете…
— Но за ответную услугу, — перебил он меня, подняв палец.
Он торгуется. Интересно.
— Какую услугу? — спросил я, сохраняя спокойствие.
— У меня есть пациент. Месяц лежит в нашем отделении. Консилиумы, профессора, светила из-за границы… Никто не может поставить диагноз. Загадка. Поможете мне с диагнозом — я в тот же день прооперирую вашего барона. Сделаю всё в лучшем виде. Если нет — извините, но мой график расписан на месяц вперёд. Ищите другого хирурга.
Мои губы тронула улыбка. Не тёплая, не дружеская. Это была улыбка патологоанатома, которому привезли редкий и интересный труп для вскрытия.
Ильюшин, заметив её, невольно сделал шаг назад, ему явно стало не по себе.
Вызов принят. Это даже лучше, чем я ожидал.
Я не просто получу услугу, я получу её в обмен на демонстрацию своей силы. Он думает, что предлагает мне сложную задачу. На самом деле он предлагает мне сцену для очередного триумфа.