Во время общей трапезы в трактире Афра заговорила с флорентийцами. Старший, очень разговорчивый человек, сообщил, что они потеряли целый день пути, так как их задержали войска Папы. Его святейшество — при этом старик насмешливо поклонился — отправился в Констанцу, местечко к северу от Альп, где созывается церковный Собор, вместе с более чем тысячей кардиналов, епископов, старших пасторов, обычных клириков и необычных монахинь. Чтобы Иоанн XXIII со своей свитой мог быстрее передвигаться, все улицы на его пути были закрыты для передвижения. Им даже запретили стоять на обочине дороги, когда мимо проезжала свита Папы. При этом старик презрительно сплюнул и растоптал плевок ногой.
К счастью, бородач вскоре объявил, что он устал, а молодому уже ударило в голову вино. В любом случае, оба поднялись, словно по команде, и, не прощаясь, ушли к себе в комнату.
Как обычно, брат Атаназиус прислушивался к разговору. Едва флорентийцы ушли, как он подсел за стол к Афре.
— Вы выглядите устало, господин. Это работа с книгами вас так уморила?
Афра, слушавшая хозяина постоялого двора только вполуха, кивнула с отсутствующим видом. Мысленно она была с братом Иоганнесом, читая его таинственное прощальное письмо, которое вместе с пергаментом было у нее на груди.
— Вы слышали, что Папа Иоанн созвал церковный Собор?
— Слышал, брат Атаназиус. И именно в Германии. Что это значит?
Монах пожал плечами, потом налил вино из кружки в два бокала и пододвинул один из них через стол к Афре.
— Папа, — начал он, — может созывать церковный Собор там, где ему заблагорассудится. Но, конечно же, место, где соберутся епископы и кардиналы, должно быть связано с проблемой, которую они призваны решить.
— И что это значит в случае с Констанцей?
— Ну, очевидно, в Германии назрел некий животрепещущий вопрос, который ставит перед римской церковью трудную задачу. Странно.
— Что странно, брат Атаназиус?
— Брат, вернувшийся несколько недель назад из Пизы, был первым, кто рассказал нам о церковном Соборе, созванном Иоанном XXIII. Он сказал, что в Италии все только и говорят, что об этом событии. И все гадают о настоящих причинах, побудивших его это сделать. Потому что официально на повестке дня два вопроса устранение раскола — как вы знаете, на данный момент у святой матери Церкви сейчас есть трое представителей Бога на земле.
— Это не новость. А вторая тема?
— Прискорбное явление в наш просвещенный век. В Праге появился злобный еретик, теолог, да еще к тому же и ректор тамошнего университета. Его зовут Гус, Иоганнес Гус. Он проповедует против богатства церквей и монастырей, словно мы и так недостаточно бедны. Люди бегут за ним, словно за крысоловом.
— Но ведь церковь действительно чудовищно богата, и не во всех монастырях ситуация такая же, как в Монтекассино. Ваш монастырь тоже знавал лучшие времена.
— Это, пожалуй, правда, — задумчиво ответил брат Атаназиус, — это, пожалуй, правда. В любом случае, пару лет назад Папа отлучил Иоганнеса Гуса от церкви, надеясь тем самым положить этому конец. Но получилось прямо противоположное. Наверняка люди стали прислушиваться к Гусу еще больше, а чехи вот-вот отколются от римской церкви.
— Если этот Гус и его учение так важны для римской церкви, то почему же церковный Собор не созвали в Праге?
— В этом-то все и дело! — Брат Атаназиус подлил еще вина. — Никто не может понять, почему церковный Собор будет именно в Констанце. — Монах глотнул еще вина и уставился в никуда, словно надеясь получить там объяснение.
Во время этого разговора Афра все никак не решалась поинтересоваться, что произошло с братом Иоганнесом, — она боялась спросить хозяина прямо. Одно девушка знала точно: завтра, рано утром, она покинет монастырь Монтекассино и отправится в путь.
Когда она встала из-за стола, монах удержал ее за рукав.
— Я должен кое-что вам сказать, — сказал он заплетающимся языком.
Афра посмотрела в его пьяное лицо, на глаза Атаназиуса набежали слезы.
— Вы же знаете брата Иоганнеса, алхимика?
— Конечно. Сегодня я не видел его целый день. Наверное, он закрылся у себя в лаборатории и занимается какими-нибудь сложными экспериментами. — Афра притворилась, что ей ничего не известно.
— Брат Иоганнес мертв, — ответил монах.
— Мертв?! — с наигранным волнением воскликнула Афра.
Брат Атаназиус приложил палец к губам.
— Алхимик решил самостоятельно покончить с жизнью. Это смертный грех — так учит нас святая мать-Церковь!