— Вставай, свинья, — едва слышно проговорил Ульрих и больно пнул плотника в бок. — Вставай, чтобы все могли посмотреть, как выглядит свинья.
Великан пробормотал извинения и поднялся. Едва он выпрямился, как мастер Ульрих схватил двумя руками стул, размахнулся и опустил его плотнику на голову. Стул рассыпался в щепки, а Великан молча осел на пол.
— Выбросьте его на улицу, от него воняет, — прошипел мастер Ульрих, обращаясь к столпившимся вокруг мужчинам. — А когда он придет в себя, скажите ему, чтобы ноги его больше не было на стройке. Вы меня поняли?
Таким разъяренным мастера Ульриха еще не видели. Строители испуганно потянули Великана за одежду. Рана у него на голове сильно кровоточила, и он в самом деле был похож на зарезанную свинью. И, когда строители тащили Великана на улицу, за ним оставался темный след.
С того самого дня жители Ульма стали показывать на Афру пальцем. В столовую никто не ходил. На улице девушку все избегали.
Со времени того происшествия прошло уже две недели, когда как-то утром рыбак Бернвард обнаружил под своей дверью отрубленную куриную ногу.
— Знаешь, что это означает? — взволнованно спросил он.
Афра испуганно посмотрела на него.
Лицо Бернварда потемнело.
— Тебя хотят обвинить в колдовстве.
Афра почувствовала, как в сердце кольнуло.
— Но почему? Я же ничего не сделала!
— Мастер Ульрих — женатый мужчина, у него очень набожная жена. И твое желтое платье не способствует тому, чтобы тебя считали порядочной женщиной. Вы перегнули палку, и теперь тебе придется за это платить.
— Что же мне делать?
Бернвард пожал плечами. Потом к ним подошла Агнес, его жена. Она всегда относилась к Афре хорошо. Агнес взяла Афру за руку и мягко сказала:
— Никогда не знаешь, чем это может закончиться. Но если хочешь совет, тогда уходи, Афра. Ты умеешь работать и всюду найдешь себе место. С этими людьми не стоит шутить. Сами они — большие негодяи, но хотят казаться святыми. Послушайся моего совета. Так будет лучше для тебя.
Услышав эти слова, Афра расплакалась. В Ульме она обрела родину. Впервые в жизни она чувствовала себя в своем окружении свободно и спокойно. Но прежде всего — здесь был Ульрих. Девушка даже думать не хотела о том, что ее краткое счастье, которое выпало ей на долю, уже закончилось.
— Нет, нет и еще раз нет! — яростно закричала Афра. — Я остаюсь, потому что на мне нет вины. Пусть попробуют обвинить меня!
У Ульриха фон Энзингена тоже внезапно оказалось больше врагов, чем друзей. Среди ремесленников образовались группы, поставившие себе целью саботировать его работу. Каменотесы больше не выбирали лучшие камни, а брали самые ломкие. А в тех балках, которые поставляли плотники, все чаще обнаруживались сучки. Даже старшие мастера, с которыми мастер Ульрих был в прекрасных отношениях, вдруг стали его избегать и теперь получали указания у сына Ульриха, Маттеуса, который уже закончил обучение и сам стал мастером.
В этой трудной ситуации Афра и Ульрих стали еще больше времени проводить вместе. Теперь, когда об их отношениях знали все, они перестали скрываться. Рука об руку гуляли они по рынку, а на берегу реки сидели, обнявшись, и смотрели на уплывавшие вдаль речные пароходы. Но призрачным было их счастье.
Великан, с которым Ульрих фон Энзинген грубо обошелся, очернил Афру перед лицом городского судьи. Его подбил на это адвокат и крючкотвор, которому заплатил Геро Гульденмунт, знавший, что к самому архитектору ему не подступиться. Зато для того, чтобы обвинить Афру в колдовстве, нужно было всего два свидетеля, которые заметили в ее поведении нечто необычное. А необычным считались в то время рыжие волосы или бархатное платье.
Когда Ульрих фон Энзинген прослышал об этом, он поспешил к Афре, которая почти не выходила из дому. Было уже поздно. Рыбак Бернвард заклинал мастера Ульриха, чтобы тот не навлекал несчастья на него и на его жену. Ведь если станет известно о его визите, то его, рыбака, обвинят в том, что он потакал греховной связи. Но Ульрих не уступал.
Афра чувствовала, что ничего хорошего от ночного визита Ульриха ждать не приходится, и с плачем бросилась ему на шею. Лицо у Ульриха было серьезным, и он без околичностей начал:
— Афра, любимая, то, что я должен тебе сказать, разбивает мне сердце; но, поверь мне, это очень важно и это будет самый лучший выход из сложившейся ситуации.
— Знаю, что ты хочешь сказать, — зло закричала Афра и сильно затрясла головой. — Ты хочешь, чтобы я тайно исчезла из города, как преступница, боящаяся виселицы. Но скажи мне, в чем мое преступление? Может быть, в том, что я стала защищаться, когда тот человек хотел совершить надо мной насилие? Или, может быть, в том, что я люблю тебя? Или в том, что моя внешность лучше, чем у других горожанок? Скажи!