Алхимик замолчал и уставился в пустоту. Казалось, его неожиданно поразила какая-то мысль.
— Что с вами? — спросила Афра.
А Ульрих фон Энзинген добавил:
— Вы еще не закончили, мастер Рубальдус. Продолжайте! Шрифт уже начинает исчезать.
Рубальдус задумчиво кивнул. Потом стал переводить дальше:
— Мой аббат, называть имя которого я поостерегусь, считает, что я не замечу яд, который уже несколько недель добавляют в мою скудную пищу, чтобы заставить меня замолчать навеки, а на вкус он горек, как черный орех, и…
Алхимик запнулся, но Ульрих, сам владеющий латынью, подошел к Рубальдусу и сильным голосом продолжил:
— …даже мед, которым пытаются подсластить мое молоко, которое дают утром, не может заглушить его вкус. Защити Господь мою душу. Аминь. P. S. Я положу этот пергамент в книгу, в верхнем ряду скриптория, о котором мне известно, что никто в нашем монастыре не берет оттуда книги для чтения. Она называется «О пропасти души человеческой».
Ульрих фон Энзинген поднял взгляд. Потом обернулся к Афре. Казалось, она застыла. Наконец девушка вопросительно посмотрела на Рубальдуса. Тот смущенно потирал нос, как будто пытался найти объяснение прочитанному. В конце концов он схватил гульден и опустил его в нагрудный карман камзола.
Неловкое молчание прервала Афра:
— Если я правильно поняла, мы стали свидетелями убийства.
— Да еще и в самом известном монастыре мира, в Монтекассино, — добавил Ульрих.
А Рубальдус подытожил:
— Вообще-то это произошло более пятисот лет назад. Мир зол, просто зол.
Мастер Ульрих не знал, как реагировать на действия алхимика. Еще несколько мгновений назад Рубальдус казался удрученным, если не потрясенным, а теперь от его серьезности не осталось и следа. Можно было подумать, что он смеется над содержанием пергамента.
— Понимаете ли вы, о чем идет речь в документе? — спросил архитектор, обращаясь к алхимику.
— Не имею ни малейшего понятия, — поспешно бросил Рубальдус. — Возможно, вам стоит спросить теологов. В Ульме, по эту сторону реки, есть много таких.
— Разве у вас нет монастырского прошлого, мастер Рубальдус? — Взгляд Ульриха был серьезен.
— Откуда вам это известно?
— Об этом говорят в Ульме. В любом случае, значение слов CONSTITUTUM CONSTANTINI должно быть вам знакомо.
— Никогда не слышал! — ответ Рубальдуса прозвучал насмешливо. И, словно желая избежать дальнейших расспросов, он подошел к окну, скрестил руки за спиной и со скучающим видом стал смотреть на улицу. — Единственное объяснение, которое я могу вам дать, относится к крови Святого Духа. Среди алхимиков так называют те самые тайные чернила, которые исчезают вскоре после того, как окажутся на бумаге, и которые можно снова сделать видимыми с помощью определенного раствора. Если вы спросите мое мнение, то безвестный бенедиктинец просто искал славы. Известно, что бенедиктинцы любят хвастаться. Они считают себя умнее других монахов и записывают на бумагу каждый свой чих. Нет, поверьте мне, содержание этого пергамента стоит не более, чем тот материал, на котором оно было записано. — Он снова вернулся к столу, на котором лежал документ. — Мы должны уничтожить его, пока не случилась беда.
Афра подошла к нему вплотную и закричала:
— Только посмейте! Пергамент принадлежит мне, и я оставлю его себе.
Все трое глядели на поблекший пергамент. Написанное на нем снова исчезло. Афра взяла загадочный документ в руки, осторожно сложила и спрятала обратно в шкатулку.