Добравшись до моста Мучеников, слуга развязал человеку в капюшоне или, точнее, тому, что от него осталось, ноги, поднял труп за обе руки и под вопли толпы швырнул через перила в Иль.
— Проваливай в ад, капюшонник! — крикнул полный, стриженный налысо человек, гротескные жесты которого напоминали движения искусственного человека, который обычно выманивал деньги у людей на ярмарках.
— Проваливай в ад, капюшонник! — стократным эхом отозвалась толпа.
И еще несколько часов этот страшный крик слышался в переулках Страсбурга. Люди словно посходили с ума.
Афра почти ничего этого не видела. У нее было достаточно проблем: нужно было разобраться с событиями прошедшей ночи. Пока она пыталась навести порядок в хаосе строительного барака, пока разбирала планы и расчеты и расставляла по местам вещи, разбросанные по полу, двери внезапно раскрылись.
Вообще-то Афра ожидала Ульриха и объяснений его долгого отсутствия, но, обернувшись, увидела ухмыляющееся лицо мастера Верингера, инвалидное кресло которого вкатил слуга.
— Где он? — не здороваясь, грубо спросил калека.
— Если вы имеете в виду мастера Ульриха, — холодно ответила Афра, — то его здесь нет.
— Это я вижу. Я спрашиваю, где он.
— Я не знаю. И даже если бы я знала, я не чувствую себя обязанной отчитываться перед вами.
Верингер Ботт смягчил тон.
— Простите грубость моих слов. Но события прошедшей ночи не способствовали тому, чтобы оставаться спокойным. Вы слышали, как шумят люди на Соборной площади? Они словно с ума посходили при мысли о том, что во всем этом замешан дьявол.
— И что? Вы не верите в дьявола, мастер Верингер? Тот, кто не верит в дьявола, грешит против заповедей святой матери Церкви. Это должно быть вам известно!
Парализованный архитектор беспомощно покачал головой и ответил:
— Да, очень хорошо известно, но тут дело не в вере в черта, а в вопросе, кто стоит за нападением на собор. Чернь чуть что готова свалить всю вину на дьявола.
— Если я вас правильно понимаю, то вы не верите, что в этом несчастье виноват дьявол?
Верингер Ботт удивленно поднял брови.
— В таком случае, дьявол, напавший на собор, имеет образование архитектора. Это необычно для дьявола, вы не находите?
— Да, конечно. Но как вам пришло это в голову?
— Вы не рассматривали повреждения поближе?
— Нет, но то, что я видела издалека, было достаточно ужасно.
Верингер кивнул слуге, подавая знак пододвинуть инвалидное кресло поближе к Афре. Казалось, он боялся, что кто-то подслушает их разговор. Верингер тихонько сказал:
— Кто бы ни заказал это разрушение, он знал планы строительства и определенные архитектурные тонкости, которые неизвестны непосвященным. — И без какой-либо видимой связи задал вопрос: — Вам, собственно говоря, известно прошлое мастера Ульриха?
Афра метнула на Верингера Ботта полный ненависти взгляд.
— Что это за вопрос? Я не понимаю, что вы имеете в виду. Будет лучше, если вы уйдете!
Но Верингер не дал себя обмануть.
— Я имею в виду, — продолжал он, — что Ульрих Энзинген намного старше вас. Тут могут закрасться сомнения, известны ли вам все подробности его жизни.
— В этом можете быть уверены, мастер Верингер. У Ульриха не было причин скрывать от меня какие бы то ни было факты.
— Вы уверены в этом?
— Совершенно уверена. К чему вы, собственно, клоните? — Афра постепенно начинала сомневаться.
— Я имею в виду, что архитекторами не рождаются. Не могло ли быть так, что мастер Ульрих занимался чем-то другим, прежде чем начал строить соборы?
Лукавые речи парализованного внезапно раскрыли Афре глаза на то, что ей в действительности очень мало известно о прошлом Ульриха. Да, для нее Ульрих — честный человек со скрытным характером, не имеющий друзей. Но что она знала о нем? Только то, что он отвечал на ее вопросы, а этого было недостаточно. Неужели же она ошиблась в Ульрихе? Сердце ее учащенно забилось.
— И что же он, по-вашему, делал? — грубо спросила Афра.
Верингер наклонил голову и беззастенчиво улыбнулся:
— Есть много вариантов. Например, он мог быть монахом, или даже каноником, или папским легатом, который по какой-то причине оставил свой пост.
— Ульрих? Не смешите меня!
— А вы когда-либо обращали внимание на его правое предплечье?
И не только на него, хотела ответить Афра, но ситуация была слишком серьезной, и ответ застрял у девушки в горле. Потому что, если честно, она никогда не присматривалась к правому предплечью Ульриха. Ульрих фон Энзинген постоянно носил рабочий халат с длинными рукавами. Какое это могло иметь значение?