Так как же юноша оказался в самой столице?
Полгода скитаясь от деревни к деревне и из уезда в уезд, желая накопить хотя малую сумму, чтобы по возвращении не потерять лица перед родными и соседями, он совсем отчаялся – да так, что в один день вовсе решил пропасть без вести. Тогда-то ему и повстречался старый товарищ, возвращавшийся домой. Он сообщил, что слышал от знакомого, а тот от своего знакомого, а этот от торговца, который, в свою очередь, вел беседы с девушкой, прислуживавшей стражнику чиновника… И этот стражник поведал, что в Интяне сейчас смерть как нужны строители, ремесленники и писари. Ведь столица молода, а потому Сын Неба задумал возвести вокруг города крепостную стену, а для себя – немалых размеров дворец и мавзолей, непременно искусно обустроенные и богато украшенные. А также переписать свод новых правил. Оттого грамотные люди трудятся днями и ночами, и рук, конечно же, как и светлых голов, не хватает.
Воодушевившись его речью, юноша понял, куда следует держать путь. Сколько лет он прислуживал при монастыре, а потом и богатому дому, чтобы хоть немного научиться грамоте.
Конечно, поэмы писать он не умел, да и читал с великим трудом. Но о чем могли сообщать друг другу в письмах простые люди?! Так что и того малого количества иероглифов, что он знал, было достаточно.
Что же до богачей, те писали сами. Но и такие, ценные по содержанию письма, простому работяге не доверяли.
Поэтому, преисполненный великих надежд на непременный успех, передав через товарища послание семье, юноша направился к морю, в самую восточную провинцию.
– Достопочтенный, – обратился он к стражнику, охранявшему приклеенный к стене указ, – я писарь, куда пойти?
– Если хочешь попытать себя в экзамене, ступай к дому Фэн, – сообщил грозного вида солдат.
– Спасибо, – искренне благодаря и продолжая трястись от волнения, юноша поклонился и пошел на поиски указанного здания.
Долго бродя, наконец, ближе к вечеру он все же нашел большое поместье с табличкой Фэн, ворота которого были широко распахнуты.
Обрадовавшись, писарь бодро зашагал по ступеням. Но был тут же остановлен приворотной стражей.
– Ты куда идешь? – потребовал один из них ответа.
– Прости, господин, я писарь и потому хочу записаться, чтобы иметь возможность участвовать в экзамене. – Надеясь на то, что ответ был исчерпывающим, юноша намеревался переступить через порог, но стража его вдруг оттолкнула.
– Чего лезешь в главные двери? Иди в боковые.
Было до ужаса обидно и стыдно, но, юноша был готов поступиться гордостью, лишь бы получить шанс осуществить свою мечту.
Однако и внутри никому не было до пришедшего дела. Слуги и чиновники суетились, а претенденты на почетные должности занимали место по всему двору. Перед ними на удалении стоял стол принимающего заявления мелкого чиновника. Наскоро расспрашивающего об имени, месте рождения, сословии и навыках.
Запись велась исключительно до ужина. И юноше несказанно повезло, так как его приняли последним, а остальным приказали расходиться.
– Кто? – спросил чиновник, такого же грозного вида, что и стражник на входе.
Юноша прочистил горло, после чего ответил:
– Сяо Ту, господин.
– Кто только имена такие выдумывает? Откуда?
– Провинция Ганьсу.
– Из какой семьи?
– Мои родители – крестьяне.
Тон чиновника стал небрежным:
– Чего так далеко пришел?
– Хочу быть писарем.
– Насколько хочешь?
– Очень.
– Грамотный?
– Да, господин. Я долго прислуживал при монастыре, а позже меня на службу взяла поэтесса Сюэ Хэ…
– Не слышал.
– Так мало кто о ней слышал, – печально подтвердил юноша. – Госпожа была талантлива и позволяла мне учиться, но ее стихи мало кто почитал. Говорили, что слишком сложны для понимания. А позже…
– Не всем из этой книги… – чиновник указал на записи, – доведется попытать счастье. – Он привстал и, наклонившись через стол, тихо произнес: – Раз уж учила тебя поэтесса, помогу, – и еще тише: – Но и ты меня не обидь, – и, улыбаясь, показал три пальца.
Юноша приподнял бровь в недоумении.
– Договорились? – уточнил чиновник.
– Я буду помнить вас всю жизнь и молиться о вашем благополучии, господин! – кланялся Сяо Ту – Спасибо за вашу помощь!
Чиновник шикнул, тем самым делая неразумному юнцу замечание, дабы тот говорил тише, и снова лукаво улыбнувшись, махнул рукой, будто все эти хлопоты не более чем пустяки.