Выделяясь контрастно на фоне сгущавшегося мрака, блики солнца слепили и одновременно завораживали. Завораживала и картина разворачивающейся перед глазами наблюдателей бури, шедшей из внутренних пределов холодного океана.
– Ну всё, ребята, – сказал старик Жану и Мари, – вынужден вас покинуть, а то рискую не добраться до берега – ветер крепчает, через час здесь уже будут ходить пятиметровые волны. К тому же хотелось бы успеть подойти к берегу до начала следующего отлива – течение во время отлива разворачивается в противоположную от берега сторону, оно разгоняется до трёх метров в секунду. Когда мы шли сюда, отливное течение нам помогало, а мне оно может помешать добраться до берега.
– Да, коварное море. – Произнёс Жан. – Что ж, не могу Вас здесь задерживать, хотя, честно говоря, нам без Вас будет не по себе.
Старик проворно запрыгнул в свою лодку. Жан помог Реми отшвартоваться и лодка направилась в сторону Большой земли.
Тем временем погода ухудшалась – солнце уже не проглядывало сквозь нависшие налитые водой тучи, тяжёлые волны с легкостью поглощали близлежащие рифы, разбрызгивая по воздуху солёную водную пыль.
Скала Тевеннек, казавшаяся со стороны неприступной натиску воды, сейчас, когда волны начали захлёстывать её, достигая защитной стены маяка, уже казалась маленькой и беззащитной пред неистовством стихии. Валы, гонимые холодным ветром, надвигались фронтами, вода вокруг бурлила и побелела от пены. Первая гигантская волна с тяжёлым хлопком ударила по маяку, рассыпаясь миллионами брызг.
– Вот нас о чём предупреждал старик! – Воскликнул Жан. – Начинается шторм, который может продлиться месяцы. Нужно идти в дом, закрыть все ставни. Эдгар, за мной!
В один из зимних вечеров накануне Рождества, когда океан с особой яростью и ожесточением насылал бесчисленные полчища волн, что грозили раздавить своей тяжестью казавшийся хрупким под их натиском маяк с примостившимся под его сенью утлым домиком смотрителя, Мари внезапно уселась на постели и воскликнула:
«Жан, быть может, мне показалось, но я услышала глухой скрежет, а после – людские крики и стоны. Пойди и посмотри, что там снаружи?».
Жан, ещё не до конца проснувшись, поднялся с постели. Залился лаем их умный пёс, которому врождённая деликатность – ведь он относился к аристократичной породе ирландских сеттеров – не позволяла будить хозяев. До этого он лишь тихонько поскуливал, лёжа на своей подстилке, когда услышал глухой стук и скрежет металла о камень. Он подбежал к Мари и уткнулся заострённой своей мордой в колени хозяйке, затем подбежал к хозяину и, позвав его за собой на своём собачьем языке, помчался с лаем к входной двери.
– Ты знаешь, Мари, в какие-то моменты мне слышатся голоса сонмов людей, горящих в адской топке. – Сонно произнес Жан. – Звучит так, как будто это надувают гигантские меха.
Затем на какое-то мгновение эти голоса затихают и остается пара или тройка голосов, но это голоса уже не людские, а голоса демонов. Словно это поёт гигантский хор, только песнопения его непривычны человеческому уху и пониманию. Ты говорила мне, что ничего не слышишь и лишь смеялась надо мной.
Теперь же и ты услышала этот хор.
– Жан! – Прервала его рассуждения Мари. – Сейчас я ясно услыхала крики о помощи! Поди, поди! – Я не смогу заснуть, пока ты не скажешь мне, возвратясь с террасы, что ничего не произошло.
Жан, выйдя из их комнатушки на кухню, начал натягивать на себя сапоги и непромокаемый плащ. Пёс в это время бесновался возле входной двери, в раздражении, что не в состоянии её открыть. Жан зажёг оплывшие свечи и поднял дверной засов.
Эдгар, толкнув входную дверь передними лапами, ринулся, исступлённо лая, навстречу ревущему океану – к месту, откуда исходил неясный бледный свет… Но был остановлен в своём движении гигантским валом, перехлестнувшим террасу. Лишь только отчаянный вой, оборвавшийся через несколько мгновений, остался воспоминанием о верном благородном животном, окончившем дни свои в бездне.
Жан бросился было за своим псом, но тотчас вернулся. Поспешно закрыв за собой дверь и опустив засов, он прижался спиной к двери, словно пытаясь помешать кому-то войти в неё.
Мари вскочила с постели и как была, в одной ночной рубашке, подбежала к мужу.
– Что, что там?
– Меня окатило волной. – Дрожа всем телом сказал Жан. – Пса смыло и, судя по оборвавшемуся визгу, – размозжило о камни, а затем…, затем унесло то, что осталось, в океан.
– О-о-о, Жан! Наш бедный пёс! – Зарыдала Мари, уткнувшись в плечо мужа.