— И ты туда же! Даже если буду вести себя хорошо, рано или поздно повод всыпать мне найдется. У нас же так принято, если взяли в привычку воспитывать с помощью побоев, будут делать это постоянно. Я могу только выбрать, за что меня будут бить.
— Почему так безнадежно? Если кто-то тебя обидит, расскажи мне или сестре. Мы сделаем все, чтобы тебя оставили в покое.
— А вы тут причем? Это только между мной и Верховным Князем. Он хочет показывать меня придворным, как дрессированную собачку, а я хочу научиться защищать себя и тех, кто мне дорог, приносить этому миру хоть какую-то пользу и просто жить.
— Тогда тебе тем более нужна помощь. Один против правителя нашего острова ты ничего не сделаешь.
— За меня просили и вы с Хельгой, и Мари. Что-нибудь это изменило?
Артур замолчал, отвел взгляд. Алекс быстро оглядел его узкие ладони, худые плечи. Глаза светло-карие, скулы резко очерчены, и это делало его лицо очень выразительным. Из-за телосложения он выглядел младше своего настоящего возраста, поэтому иногда вызывал желание заботиться, оберегать.
«У него внешность ребенка и глаза старика, — подумал воин, — странные, глубокие и гипнотические. Даже я это заметил. Наверное, стоит бояться этих глаз. А его гладят, как котеночка, пытаются воспитывать. Что же будет, если в один прекрасный день он покажет когти?».
— А знаешь что? — спросил Алекс вслух. Дождавшись пока брат вопросительно посмотрит на него, быстрым жестом взъерошил ему волосы. — Делай что хочешь! Ты избалованный сынок князя Книв, а я тебе пришел морали читать!
Артур рассмеялся. Шутки об их принадлежности к правящему роду давно стали нормой.
— Это точно. Впиши меня к себе в отряд. Твоих рыцарей никто не смеет обижать, тогда придется иметь дело с тобой.
— Ты и так в отряде.
— Неофициально. Попади я в состав, Бродерик хорошо подумал бы в следующий раз, прежде чем распускать руки.
— А это мысль!
Большой черный кот, хромая на трех лапах пересек комнату и прыгнул на колени Артуру. На этаже обычно жили пятнадцать или больше кошек — больные, слабые или покалеченные крысами. Тут они получали новый дом, о них заботились хозяин этажа и слуги. Демон появился в покоях года два назад. Сильный здоровый котяра, угодил лапой в капкан и едва не умер от потери крови. Через несколько месяцев полностью оправился, но много спал. Раньше он часто дрался, о чем говорили оба разорванных уха, поцарапанный нос. Своего спасителя обожал и шипел, если видел, что тому угрожала опасность.
— Вот тоже старый вояка, — юноша погладил любимца. — С такой кавалерией мне ничего не страшно.
— Я бы не решился тебе подзатыльник отвесить при таком защитнике.
— А зря смеешься, кстати. Этот кот всю свою жизнь сражался с крысами в библиотеке замка, а потом попал в капкан. Вышел из строя и теперь перевелся в мою личную охрану. Уверен, в его послужном списке множество побед. Правда, Демон?
— Ладно, не буду отвлекать, пойду. Тебе же рисовать еще.
Раздался характерный стук в дверь и Артур страдальчески закатил глаза.
— Брат, не бросай нас на растерзание Адель! — в комическом горе сказал он. — Сегодня она похитила мой диван, а на его место поставила атласного уродца. Он никому не нравится, даже моя личная охрана предпочла спать на полу.
— Да как я тебя брошу?.. — Алекс поплелся открывать.
Адаллина еще до того, как дверь перед ней распахнулась, спросила:
— Почему ты не присутствовал на моей сегодняшней проповеди? Ой!
Вместо Артура перед ней стоял Алекс.
— А я на них никогда не хожу, потому в моих сутках двадцать четыре часа, — с заметным раздражением ответил тот.
Из-за его спины послышалось:
— Пройдите, любезная моя сестра. Желаете чаю или чего-нибудь покрепче?
Девушка хотела было ответить, что не пьет, но прошла в комнату к брату и присела на предложенный стул.
— Вам интересно знать по какой причине я не посетил упомянутое вами мероприятие? Так вот я полдня объяснялся с учителем химии, о том, что его предмет слишком сложен для моих слабеньких мозгов. Ведь единственное чему я научился за месяц, это красиво рисовать формулы. Однако он отказывался мне верить. Не далее как вчера мы говорили о литературе, из чего он сделал вывод о моих выдающихся способностях «отличной памяти и редком уме». Но позвольте узнать, не вы ли сказали отцу, что я могу осознать что угодно? И вот, меня буквально завалили предметами, которые мой жалкий рассудок понять не в состоянии. Так чего гляди, совсем поврежусь в уме и не смогу более присутствовать на проповедях.