— Да ты просто лентяй. Ты не…
— У вас, как я заметил, подобных недостатков не наблюдается. Желаете изучить химию вместе со мной?
— Артур! Ты уходишь от темы. Почему ты не пришел на проповедь?
— Как же ухожу? Я отвечаю на все ваши вопросы прямо и сразу, словно провинившийся школьник. Но повторю, если вам угодно. Полдня я занимался химией, и чтобы присутствовать на ваших развлечениях времени не было. И пока меня занимают этим увлекательным предметом, я не могу уделять достаточного времени вашим затеям. Подумайте, что можно сделать, чтобы вернуть меня в первые ряды своих слушателей.
Алекс не вмешивался, наблюдая за словесным поединком. Почему не дать младшим договориться самим? А тем временем оба показывали себя во всей «красе». Его «слабенький» братик говорил с такой оскорбительной любезностью, так красиво улыбался, что обвинить его в дерзости или неуважении было совершенно невозможно. «Если так пойдет и дальше, ему не нужен будет ни меч, ни кинжал — будет использовать в сражениях только слова. Вот же маленькое чудовище», — думал Алекс. Нападки сестры были куда грубее. Слушать их взаимные признания было горько.
— Ты хочешь, чтобы я попросила отца, чтобы тебя не занимали сложными предметами?
— Если вам будет так угодно, — улыбнулся юноша, склонив голову.
— Но должен же ты хоть что-то делать? Ты ведь ни к чему не стремишься. Кроме того ведешь себя недостойно.
— Что вы подразумеваете под «недостойно»?
— Поставил у себя в комнатах старую мебель, не носишь одежду, которую сшили лично для тебя, а еще развел бесполезных, облезлых кошек, которых давно пора выкинуть на помойку.
— Я, пожалуй, отвечу по пунктам и начну с последнего. Эти бесполезные кошки защищают верхние этажи башни от крыс и мышей, а до этого они спасали от крыс библиотеку замка. А что касается бесполезности в целом… ваша свита очень много пользы приносит. А сколько денег на нее уходит в год?
— Причем тут моя свита? По статусу положено, чтобы меня окружали придворные.
— Мне тут сон на днях приснился. Ваша свита гоняет крыс по подземельям. А последние не понимают в чем дело, кричат: «Верните кошек! Так было лучше».
— Артур как ты можешь! В последнее время твои выходки переходят все границы!
— Прекратите-ка вы оба. Милая Адель, ты видимо пришла сюда специально, чтобы его колкости послушать? Оставь брата в покое. Твои нравоучения тоже все границы переходят. Кто тебе дал право вмешиваться в его жизнь, делать замечания по поводу его внешнего вида, да еще и распоряжаться его собственностью? Верни диван на место сегодня же. Брат, у тебя кажется дел полно? Так вот и займись ими, вместо того, чтобы пререкаться. А мы пойдем, — Алекс поднялся, а его сестра осталась сидеть. — Мы пойдем, — повторил он громче.
Уже в коридоре Алекс вернулся к разговору:
— Ты, правда, посоветовала отцу побольше не нужных предметов на него навесить? Неужели тебе не понятно, что он во всем не может разобраться? Хочешь, чтобы его пороли за то, что не слушается?
— Благодаря мне он хоть чем-то занят, — холодно ответила Адаллина.
— «Хоть чем-то»? — зло переспросил воин. — У нас есть ученые, которые в этой области разбираются. У нас целый факультет в университете. Зачем Артуру пудрить мозги?
Пропал Дай, я попросил брата нарисовать портрет для поискового отряда. И он взялся сделать за ночь. Но завтра его будут бить, он же не сделал идиотское никому не нужное задание! Какого дьявола ты, вообще, лезешь, куда тебя не просят?
Кроме того, он старше тебя. Почему ты себе позволяешь так с ним обращаться? Никаких нотаций ты не имеешь права читать! Сделай хоть раз хорошее дело — скажи отцу, чтобы брата оставили в покое.
Девушка ничего не ответила и Алекс молчал. «Куда катиться наше семейство? — с горечью думал он. — Я уверен, что завтра утром на вахте найду несколько портретов Дая, сделанных очень старательно. И уже через несколько часов мы сможем расспросить о нем в городе. Но за все это брату придется заплатить, ведь кто-то считает — изучение черт знает чего нам важнее. Пойду-ка прямо сейчас к отцу, и скажу ему, что попросил брата об одолжении, с которым только он справиться, и если у него есть какие-то претензии, пусть мне их предъявит».