— Ни за что не поверю, объясни мне с самого начала!.. Ты плохо относишься к своей сестре. Да, вы не родные и ты, наверное, ревнуешь. Но это не дает тебе повода… — Он просил объяснить «все сначала» в четвертый раз. Хельге, этот разговор давно уже надоел. Хотя следы от ран полностью сошли, она все же чувствовала себя неуютно, хотя держалась с поразительной стойкостью.
«Если предположить, что наша жизнь, расплата за прошлые преступления, то, что я должна была сделать? За какие грехи мне выслушивать эту чушь?..» — она «ушла в себя» и вела внутренний монолог.
— … почему ты не отвечаешь мне?!.. — голос неприятно повысился, как у девушки, которая собирается капризничать.
— А что отвечать-то?.. — эльфка избегала встречаться с ним взглядом, боялась, выдать истинное отношение. «Лучше не смотреть в глаза. Пусть думает, будто я не презираю его. На севере неуважение к старшим, а тем более к родителям — уже преступление, но там нет моего отца…».
А упреки тем временем продолжались:
— Ты не любишь свою семью, свою сестру, не уважаешь своего отца и презираешь всех нас!.. Ты хочешь подчеркнуть, что мы для тебя никто, и поэтому ходишь в неприметном сером платье… А эти картины на стенах!.. Твою комнату могли бы украсить работы лучших мастеров, но ты повесила пейзажи брата, чтобы поощрять его бесполезные занятия!..
«…точно — я совершила массовое убийство! — мысли эльфки шли своим чередом. — А может деревню сожгла!..»
— … но я твой отец!.. И…
— Угу.
«— Что?.. Да ты даже меня не слушаешь, ну и оставайся дальше тупой неблагодарной тварью!.. Не показывайся мне на глаза!..
Когда он поворачивался спиной, собираясь уйти, девушка сделала расстроенную мину. Дверь хлопнула, а через несколько мгновений открылась.
— И еще это мерзкий висельник! Как все надоело! Через три дня к седьмому порталу идет ценный груз! Как будет печально, если этот негодяй и его стащит! А ты могла бы помочь поймать его! — прокричал Бродерик и снова ушел.
— Как? У меня ж мозгов не хватит, — крикнула Хельга ему вслед.
Цвет темно-синей мантии напоминал вечернее небо. По словам Артура, этот оттенок очень трудно получить. «Как ни старайся, но эту бескрайнюю синюю высь не перенести на бумагу», — сказал он однажды.
«Небо, в котором никогда не зажгутся звезды», — отметила Хельга. Она поймала себя на том, что чаще смотрит на бесценную ткань его одежд, а не в глаза отцу.
Девушка подошла к зеркалу и стала расчесывать деревянным гребнем, украшенным серебром, мягкие уже почти сухие волосы. С отвращением отметила, что кровоподтек на лице начал заживать.
«Меня подозревают в этих грабежах. Это правильно. Но в такую ловушку только полный идиот попасться может», — устало подумала она.
Вскоре после ухода отца, закуталась в плед и сжалась в комок. Лицо исказилось, словно от внутренней боли, прикусив губу, эльфка едва слышно застонала и затихла.
Скоро она провалилась в бездну кошмаров — пылающий ад, наполненный легионами демонов. Неравная схватка началась почти сразу, светлый клинок мгновенно окрасился кровью. Дыхание сбилось, сердце застучало в висках. Тело калечили в бесчисленных поединках, и каждый миг прибавлялись новые раны, ярость резала душу. Кровавые брызги летели в лицо. Но нельзя прекратить сражение. Надо пройти путь до конца, чтобы спасти чью-то жизнь.
Вот, маленькая черная дверь. Пальцы судорожно хватаются за ручку и поворачивают. Шагнув в открывшийся проем, Хельга тонет в пустоте. Глаза постепенно привыкают к мраку и можно рассмотреть неподвижную, скрюченную фигуру на полу.
Будто по волшебству зажигаются свечи. Оцепенев, эльфка видит неестественно распластанное тело. Спутанные каштановые волосы, закрывавшие бледное лицо, безжизненные ладони с уродливыми коростами вместо ногтей.
Но вдруг мертвец приподнимается на локте, открывает застывшие синие глаза и шепотом произносит: