В обществе одни не воспринимали его всерьез, другие вовсе считали юродивым. Кто-то распространял слухи, будто Артур участвует в колдовских шабашах. Этому верили, находя что-то бесовское в его красивой улыбке и мягком музыкальном голосе. Его можно было бы представить и неприкаянным молодым художником, и решительным чародеем, готовым поставить на карту все и перевернуть мир. Была в его глазах и какая-то авантюрная хитрость, и настоящая черная тоска.
Четвертый брак одарил Верховного Князя еще одной дочерью Адаллиной. Она была полной противоположностью отца и, возможно, поэтому стала любимицей. Однако со старшими у нее не выходило ладить. Алекс вечно занят игрой в войну и оборону. Артур сидит со своими книгами, и Адель боялась, что он увлекся темной магией, потому делала все, чтобы у него не оставалось свободного времени. Но хуже всего сложились отношения именно с Хельгой. Братьев еще можно было простить и понять, ведь они всего лишь мальчишки — играть с оружием и притворяться серьезными, что им еще делать? Но молодая девушка до их уровня опускаться не должна ни в коем случае.
А что же Хельга? Мало ей того, что от природы она некрасива и высокого роста, так еще умудрялась это подчеркнуть. Хотя все уроженцы Северных островов гораздо крупнее и сильнее остальных эльфов этого мира, тут ничего не поделать. Но с помощью длинных платьев, специальных корсажей, можно было скрыть худощавую нескладную фигуру. Цветная шаль укутала бы широкие плечи. Искусный мастер сплел бы роскошную прическу из светлых рыжих волос.
Так нет же! Она появлялась в обеденном зале в длинном белом платье и небрежно наброшенном черном плаще со скромной серебряной вышивкой, а то и вовсе одетая, как наемник или разбойник с большой дороги. На виду носила медальон с изображением кошки — знак того, что она «воин-демон» («…взбесившийся зверь, который теряет голову в битве и находит в этом гармонию…» — так охарактеризовал магов этого типа рыцарь из Ордена Истинного Света). Волосы или стянуты шнурком на затылке, или схвачены диадемой. У нее прекрасная белая кожа и правильные черты лица, но взгляд фосфорических зеленых глаз не по-женски тяжелый.
А чем же она занималась все свое время? Пропадала месяцами в море, потом учила сброд из отряда брата размахивать деревянными мечами. Не особенно удачно, ведь иногда сама красовалась ссадиной на щеке или рассеченной бровью.
«Хорошо, пусть она росла в диком мире — на Северных островах. Но можно же хотя бы здесь соблюдать приличия?» — со злостью думала Адаллина.
Она слышала, что с самого приезда сестры порядки на острове полетели в бездну. Если Хельга принимала твердое решение сделать что-нибудь, то вставать на ее пути становилось просто опасно. Такая сила воли, способная перевернуть вверх дном мир вызывала восхищение. Но Адаллина не любила демонский характер сестры. По безумному расчету она решила ненавидеть все — начиная от качеств характера и заканчивая манерой речи.
Кроме всего прочего о ней ходили мрачные и противоречивые слухи. В обществе рассказывали о пьяных драках, попойках, о десятках внебрачных детей и прочем. Сказки о ее пламенной, отнюдь не платонической любви к обоим братьям и к половине рыцарей всех орденов, проживавших в городе множились.
Другие утверждали, что она окончила около десятка различных учебных заведений. «Говорить с ней совершенно невозможно — ни слова из речи не понять. А любить она способна только свои книги!».
И, наконец, третьи шепотом обвиняли ее в черном колдовстве. Никто ведь не знал, чему она выучилась в магической академии. Говорили, будто каждое полнолуние светлый клинок с изображением кошки омывается в крови молодой девушки или юноши.
Множество баек сочинили и про ее телохранителя, приехавшего с севера. Тот, действительно, выглядел, как чудовище — был жестоко изуродован магом, когда служил наемником и еле выжил. Горло повреждено так, что воин не смог больше говорить; лицо, шея и плечи покрыты глубокими старыми шрамами от ожогов; вертикальный рубец от меча, начинавшийся от середины лба, рассекал и бровь, и веко; в русых волосах давно появились седые пряди. Он повсюду следовал за Хельгой, одним своим видом пугая прохожих. Адаллина слыша сплетни, принимала их за чистую монету и по-настоящему страдала.
За своими мыслями она не заметила, как телеги достигли берега. Два десятка тел сложили на каменный помост, залили огненной смесью и бросили горящие факелы. Костер занялся быстро. Языки пламени уже начали жадно пожирать мертвецов, обгладывая плоть, обнажая кости, обращая в пепел.