Отпив виски, мужчина едва заметно усмехнулся, глядя на девушку с такой внимательностью, словно хотел заглянуть в саму ее суть.
- Недавно. - немедля, отозвался он, пожав плечами. - Привели дела фирмы и немного личных, можно даже сказать, семейных.
Оперевшись локтями о стойку, мужчина все же отвел взгляд в сторону, взявшись за пристальное изучение содержимого своего стакана.
- А вы местная, чем занимаетесь? - поинтересовался он, не упустив возможности разузнать что-то о ней.
- Семейные? Надеюсь, ваша ревнивая жена не подкараулит меня где-нибудь в темном переулке?
«Или мстительная мумия.» - про себя пошутила шутку археолог, весело улыбнувшись.
Мужчина в ответ только усмехнулся, ничего не сказав.
- Ну, местная - это вряд ли. - девушка усмехнулась и покачала головой. - Сюда я переехала лет пять назад. Мой старый знакомый держит здесь фотоателье, я приехала к нему погостить, а он пригласил меня работать, и так я здесь и осталась.
Девушка изящно передернула плечиками и поднесла к глазам стакан с виски. Буквально за минуту ей удалось обрисовать половину своей биографии, без интересных, да и вообще, каких-нибудь подробностей, но и это, как показалось Элис, было слишком многословно, учитывая краткий ответ мужчины на ее вопрос.
Взаимное недоверие между этими двумя было заметно даже слепому, в прочем, все это можно было рассматривать, как вполне естественное поведением двух людей, когда они только начинают узнавать друг друга. Если бы ни одно «но». Каждый из них хотел узнать другого, при этом, самому остаться инкогнито.
Вновь опустив взгляд к своему стакану, мужчина задумчиво провел кончиками пальцев по его краям.
- Как здесь вообще можно жить? Жуткое место, жуткая погода. - неожиданно протянул он, склонив голову к плечу. - А может это простое домоседство. Как бы там ни было, всякое место, если это не моя родина, кажется ужасным и отвратительным.
Негромкая музыка, звучавшая в баре, не заглушала звука голоса, напротив, мягко дополняла и словно даже раскрашивала новыми красками.
- Ну, если у тебя есть ради кого жить, то не все ли равно, где и какая тут погода? - даже не подумав, ответила Элис и ненадолго замолчала, цедя остатки виски. Неожиданная смена поведения мужчины поставила ее в тупик и, как дальше поддержать разговор она, попросту, не знала.
Хмыкнув, мужчина только покачал головой.
Есть ради кого жить?
Как же часто люди ошибаются. Ему было ради кого жить когда-то очень давно. Сейчас же он просто существовал.
«... танец темных прядей, под порывами жаркого ветра пустыни, шорох песка под босыми ногами юной девушки и ее голос. Свежий, словно плеск воды под сенью деревьев оазиса.»
Он любил свою страну, но только наедине с собой мог признаться, что любил ее за ту, что воплощала в себе всю красоту сути Египта.
Хрупкое подобие гармонии нарушил телефонный звонок, взорвав воздух резкой трелью. Взглянув на дисплей, Элис едва не застонала от досады. Ее рыжий коллега, словно нарочно, всегда звонил в самое не подходящее время.
- Прошу прощения, нужно ответить. - виновато бросила она, поднимаясь с места и сняла трубку. - Джон, что-то случилось?
- Вообще-то, да... - на том конце трубке сердито засопели. - Ты отдаешь себе отчет в том, что ты творишь? Я, конечно, все понимаю, но твоя тяга к суициду - просто поразительна.
Девушка вышла в коридор и остановилась, прислонившись к стене.
- Ты, о чем? Я в баре и глупостей делать не собираюсь. - спокойно ответила она, теребя подвеску на шее.
- Да, а что на счет твоего спутника?
- Не уверена, но ты же знаешь, я - девушка самостоятельная, могу за себя постоять. - с насмешкой бросила она, рассматривая носок туфли.
- Я обещал твоим родителям, что позабочусь о тебе, но ты упорно нарываешься, так что... я просто буду надеяться, что тратиться на твои похороны нам не придется. - коротко бросил Нэшвор и повесил трубку.
- Не раньше, чем на твои. - уже в пустоту проворчала Элис, совершенно не обрадованная таким поворотом событий. Она-то надеялась на то, что ее рыжая нянька узнает о ее маленькой афере лишь после ее завершения, но, видимо, еще одна рыжая особа не умеет держать язык за зубами.
Пообещав себе потом вырвать Ноирин язык, девушка вздохнула. Стоило заранее приготовиться к выволочке от Джона, который все еще считал ее несмышленым шестнадцатилетним подростком, которым она была, когда они впервые познакомились и когда он пообещал маме Элис присматривать за ней. Мотнув головой, девушка отогнала от себя воспоминания, так и норовящие вернуться с задворок памяти, назойливыми мухами вьющиеся рядом и взглянула на себя в зеркало, пытаясь успокоиться. Все же улыбнувшись своему отражению, придав лицу безмятежный вид, девушка вернулась в зал и снова направилась к барной стойке.