- Кузен, - сказал Людендоф в наступившей тишине.
- Да, мой господин, - ответил Крумхольц, сплюнув и положив руку на Клинок Мясника.
- Исполняй свой долг.
Клинок Мясника с поразительной скоростью покинул ножны и пять голов упали в придорожную канаву. Над головой шестого клинок остановился, пару дюймов не дойдя до тонкой мальчишеской шеи. Крумхольц отступил назад, его лицо окаменело. - Пять, я думаю, станут адекватным примером.
- Ты думаешь? - прорычал Людендорф. Его рука метнулась к рукояти руноклыка, и на мгновение Крумхольцу показалось, что выборщик сам завершит дело, но тут рука Людендорфа обмякла и безвольно опустилась. Выборщик оглядел двор, встречая пустые взгляды своих подданных. - Куда бы ты пошёл, Арик? - спросил он мягко.
- Талабхайм, - произнёс кто-то. Другие советники забормотали в знак согласия.
Людендорф улыбнулся.
- Ответь тогда. Что будет после? Ты добрался до Талабхайма, и что дальше? Да, здесь есть малый шанс, что звери проломят стены, но иначе они могут заполонить землю, не встречая сопротивления, чего собственно и хотят. Пока он есть, Драквальд остаётся раковой опухолью Хохланда… представьте же его в сезон, когда у зверей будет целая провинция, кормящая их. И тогда кровоточащей опухолью в брюхе Владения станет весь Хохланд, Арик. На выжигание которой потребуются годы, если это вообще удастся. Цивилизация сократится до нескольких могучих городов, окружённых и изолированных друг от друга. Это - то, чего ты хочешь, Арик?
- Нет, но…
- Только сохранение Врат Владений имеет важность. А значит - мы должны разбить их здесь, - сказал Людендорф.
- А народ Хохланда?
- Есть старая охотничья поговорка: "Если за вами и вашим другом гонится медведь, не пытайтесь обогнать медведя - обгоните своего друга." - ответил Людендорф, глядя на столбы дыма. Из них, воя и визжа, вылетали гарпии. Заговорили луки и длинные винтовки, сбив несколько гротескных фигур. - В то время, пока медведь занят нами, мы можем выхолостить его и сделать бессильным, - продолжил он и посмотрел на Крумхольца. - В моём безумстве есть причина, Арик. И это не просто упрямство.
- Ты уверен в этом? - спросил Крумхольц, понизив голос. - Будь честен со мной, Микаэль. Не твоя ли это гордыня говорит?
- Не слишком сильно рассчитывай на наше родство, - ответил Людендорф, не глядя на него.
- Микаэль, Ослания уже пала. Даже если подкрепления прибудут, что маловероятно, они вряд ли успеют вовремя добраться до нас. Особенно не с разожжённым твоими усилиями городом под нашими ногами! - сказал Крумхольц. Его голос с каждым словом становился всё громче. - Но мы можем спасти наш народ прямо сейчас. Всё, что нам нужно сделать, это…
- Как? Оставить столицу? Сбежать в пустыню или вовсе в соседние Владения? И как бы их это спасло, кузен?
- Переговоры, - ответил Крумхольц.
- Что ты сказал?
Крумхольц сглотнул.
- Мы проведём переговоры. Об этом чудовище можно многое сказать, но он не глуп. Чем больше времени он тратит на нас, тем больше шансов, что его армия уменьшится от дезертирства, распрей и нападений. Но если мы предложим ему город, мы могли бы уйти! Мы могли бы сопроводить выживших, дать им время скрыться, а затем идти на соединение с силами Небеснорождённых в Вратах Талабхайма!
- Просто отдать ему город? Мой город!? - спросил Людендорф.
- Лучше один город, чем жизнь всех наших людей!
- Их жизнь принадлежит мне, и я потрачу её так, как считаю нужным! - выкрикнул Людендорф. Он указал на горстку выживших. - Я бы пролил кровь каждого жителя в провинции, до последнего человека, до последней капли, лишь бы уничтожить эту тварь! Этот зверь осмелился думать, что может бросить нам вызов! А ты предлагаешь сдаться!?
- Ради Хохланда… - начал Крумхольц.
- Я - Хохланд! - взревел Людендорф. Его выкрик эхом разнёсся по всему двору.
- Нет! Ты - обезумевший гордец! - выкрикнул в ответ Крумхольц, слова сорвались с его губ даже прежде, чем он осознал это.
Людендорф замер. Затем указал дрожащей рукой на меч Крумхольца.
- Отдай мне свой меч.
- Что? - моргнул Крумхольц. Он вдруг осознал, что другие отступили от него, и внезапную слабость, что появилась глубоко в кишечнике.
- Твой меч. Отдай его мне. Я не буду трусом, как мой Пёс.
Лицо Крумхольца ожесточилось.
- Я не трус.
- Правда? То "отступаем", то "назад". Ты все время бежишь, Арик, никогда не защищаешься, не стоишь за до конца, - сердито прошипел Людендорф. Его кулаки сжались. - Ну давай, удирай. Вот прямо через эти ворота. Посмотрим, как далеко ты убежишь.
- Микаэль…
Руноклык с грозным свистом вылетел из ножен и Крумхольц отшатнулся, бессознательно обнажая свой собственный клинок. Он остановил себя, не дав ему подняться, и его руки бессильно повисли.
- Уходи, - сказал Людендорф. - Уходи и будь ты проклят.
Крумхольц выпрямился и отстегнул портупею.
- Как пожелаете, мой повелитель, - не глядя на своего двоюродного брата, он бросил Клинок Мясника в пыль и повернулся. Пока он шёл до ворот, он ощущал, как мир смыкается вокруг него, его зрение сузилось до булавочной головки. За воротами ждали и радостно прыгали и скакали проклятые. В глубине души слабый голос задавался вопросом...
Что хуже: то, что ждёт его на улице, или то, что он увидел здесь внутри?
Никто не попытался остановить его.
Никто его не окликнул.
И никто не видел, как он умер.
Глава 8 Во славу Тёмных богов и Хаоса!
Людендорф сидел во дворце, клинок лежал на коленях, а клык был воткнут в полированный деревянный пол. Он услышал далёкий рёв и понял, что его кузен умер. Это был рык не убитого зверя или раненного животного, а твари извращённой природы, что поймала столь ненавистного ей по природе человека и убила. Ярость утихла и во рту появился горький привкус.
- Ты должен понять, брат, - прошептал он, обращаясь к пустой комнате. Не гордость держит меня здесь. Не гордость…
Где-то в глубине души его тяготила печаль, а где-то даже вина за то что так легко отпустил своего родственника на верную гибель. Их дом всегда славился заботой даже о бастардах, не смотря какой вред подобное могло нести, а тут практически родную кровь отдать врагу. В прочем, кузен владыки этих земель был далеко не импульсивным недорослем или наивным молокососом без опыта реальной войны - он прошёл немало битв и выживал там, где даже Небеснорождённые погибали.
Людендорф ждал ответа от кого угодно: от небес, от духов предков или даже от вот погибшего родственника. Любой ответ был лучше мёртвой тишины и невербального осуждения будто от самого Бога-короля за прегрешения. Когда его не последовало, то закрыл глаза.
-Не гордость, - произнёс он снова шепча.
***
Зверолюдский великан был уродливой тварью с зазубренными кусками кости, торчащими из-под кожи. Со стоном он содрал ещё одну крышу и отбросил её в сторону. Четверо огромных зверей ни на секунду не прекращали работу, снося здания и разнося их на куски, в то время как сотни горов ползали по разломанным брусьям, увязывая их вместе. Потребовалось три дня, и огонь лишь мешал. Но Аспар смотрел, и был доволен текущим результатом. Он поработил великанов лично, его грубая сила и воля привязали их слабые разумы к его собственному. Их мысли трепетали на краю его сознания, словно мотыльки, попавшие в шторм.
-Пустая трата времени, пустая трата сил ещё в добавок.- пробормотал Вестник смотря из-под капюшона на великанов.- Огонь бы куда эффективней пожрал город! К тому же люди тогда бы мучались...
-Нет,- ответил Аспар, бросив ленивый взгляд на шамана.- Мы возьмём город, как и хотят боги. Но мы сделаем это моим способом, способом Аспара.
-Гр-р-рупо...- заявил один из горов-атаманов. Это был уже не первый случай, когда подчинённые ему вожди стад комментировали упорное желание их господина строить осадные башни и тараны, вместо того, чтобы просто разломать ворота традиционным способом.
Аспар хмыкнул и протянул руку. Схватив говорливого вождя за загривок, он подкинул поражённого гора в воздух. Напрягши мышцы, он тряхнул того, как гончая трясёт крысу, и отшвырнул в грязь. На это гор-шаман не торопился вставать и что-либо отвечать - одно дело за спиной что-то прорычать и после забыть, но уже другое отвечать перед вождём за слова. Мало кто хочет оказаться на костре в качестве еды, уж тем более лишившись рогов.