И вот, из тумана вдалеке, показались два тусклых желтых огонька. Еще секунда, и из серой дымки, кряхтя ржавыми деталями и шумным двигателем, вырвался заветный ПАЗик. Бабуля слабо, с облегчением, вздохнула, мужик опустил вторую ногу на землю. Шумный механический старичок, приближаясь, замедлил ход и, будто бы заботясь о трех своих будущих пассажиров, аккуратно заезжает к остановке, не поднимая при этом волну дождевой воды, что никто не испачкал ноги. В 41-м не горел свет. Не то чтобы уже успело стемнеть, но плотные тучи сегодня не оставляют солнцу ни единого шанса притронуться к земле Степашина своими лучами.
Я, без церемоний, быстро влез в салон, ухватившись за поручень, углядел свое любимое место, недалеко у водителя, у окна, с которого, к тому же, открывается вид на все остальные сидения, к тому же, на мое везение, не занятое. Я плюхнулся на мягкую сидушку, внутрь влезли мужик и старушка. Двери со змеиным шипением закрылись, водила с характерным звуком тронул ручник, и автобус, протяжно прогудев всем своим механическим нутром, медленно, с ритмичным шумом, двинулся с места. Я положил голову на влажное стекло, исполосанное каплями, стекающими сверху. Думать ни о чем не хочется, только грустить. Уверен, если бы я сейчас выключил музыку и прислушался, то услышал бы в салоне только глухие барабанные трели дождя, бьющего в стекло. Душно. Людей не очень много и еще даже есть пара свободных мест, моя остановка недалеко от конечной, но все окна закрыты, а в салоне мучительно жарко, даже несмотря на то, что я до нитки промок. Все ехали тихо, безмолвно, с грустными минами, мужик с остановки закрыл глаза и откинулся назад на сидении, расставив ноги вширь. Кстати, идея заразительная, и мне она нравится. Я закрыл глаза. Придаться дреме минут на двадцать, пока водитель не объявит конечную, я абсолютно не прочь, а очень даже ЗА. Музыка, льющаяся из вкладышей, убаюкивает и становится все тише, и отдавается уже каким-то далеким эхом в голове. Перед глазами уже мелькают размытые пятна моего грядущего сна, а все посторонние звуки замолкают...
- Молодой человек.
Кто бы ко мне сейчас не обратился, он определенно мастер в том, чтобы одной фразой даже спокойных и тихих людей довести до белого каления. Я медленно открыл уставшие глаза. В отличие от буйства красок, которые я уже предвкушал, моему взору с непривычки предстало черно-белое, бесцветное изображение. Спустя несколько секунд появилось несколько тусклых красок, но они не сильно изменили картину.
- Молодо-о-о-ой человек... - протяжный мерзкий голос снова обратился ко мне. Кто-то сидел рядом со мной и, казалось, говорил мне прямо в ухо. Я слышал его отчетливо, и это меня насторожило. Я опустил голову на грудь и увидел свисающий на проводе вкладыш, из которого очень тихо звучала неразборчивая мелодия. Этот «кто-то» вытащил наушник из моего уха!
- Ну молодо-о... - снова начал приставала, слегка труся мое плечо.
- Что? - я не дал ему закончить, резко повернувшись в его сторону, и стряхнув его руку с мокрого свитера. Выдавить из себя сквозь сжатые от злости десны даже одно слово было непросто. Я взглянул на надоедливого соседа. Низкого роста мужичок, ехидно и мерзко улыбающийся во весь рот с промежутками в зубах, несколько из которых были золотыми, глядел на меня своими мелкими веселыми глазками из-под толстых густых бровей и черной шоферки, криво лежащей на голове.
- Сигаретки не найдется? Уважаемый. - Настойчивости этого куряги можно только позавидовать. Если его проигнорировать, он отстанет? Не думаю. И мне слишком лень, чтобы пытаться это выяснить.
Я полез рукой в карман темных джинс. Они, тяжелые от воды, которую впитали в себя, тяжелой тканью неприятно обтягивают ноги. Порылся внутри и нащупал бумажную упаковку, достал. Вся промокла. Я открыл ее и оглядел сигареты, лежащие, как патроны в обойме, фильтрами вверх. Все подряд мокрые и потускневшие. Но одна, самая крайняя, сохранила немного своего белого света. Я достал ее из пачки и потрогал пальцами. Почти сухая. Какое-то чудо. Эту малышку я оставлю себе, а одну из промокших отдам этому надоедливому...
- О, спасибо сердешное!
...подумал я. Старикан воспользовался моментом моего замешательства, пока я продумывал свой коварный корыстный план, и ловко выхватил сухую сигарету из моих пальцев, сунул себе в рот и поднес подготовленную зажигалку. Я так вскипел, что казалось, что своей дешевой пластиковой зажигалкой подпалил фитиль динамита внутри моего тела. Пока все нутро отходило от шока при виде такой наглости, мозг вовсю представлял красивые сцены аморального избиения мужчины за 50 с садистскими пристрастиями. За время, что я возился и рассматривал пачку с "раковыми палочками", курить захотелось и мне тоже. Я сжал руку в кулак до боли в суставах.