- Через три дня начинается праздник посева, он распустит дружину на гулянья, а сам пойдёт на княжий пир.
- Один? – уточнила девушка.
- Нет, скорее всего, с мальчонкой – младшим помощником.
- Мальчик в дружине? – тонкие брови взлетели вверх в изумлении.
- Сам удивляюсь. Я видел, как Бэр гонял ополчение, чтобы отобрать лучших. Поблажек не делалось даже этому ребёнку. В общем, мысли, что и как, а я пойду.
- Куда?
- К Беру в дружину.
- Возьми меня. Одной мне туда нельзя.
- Собирайся, я в конюшне.
Дружина выехала из города, когда её нагнали Велибор и Алёна. Бэр хотел было ускакать, но, вспомнив своё слово, сдержался. Боярин чуть ли не на цыпочках подъехал к нему.
- Бэр, я не искал, я просто вспомнил кто. Это Володарь и, скорее всего, Ратибор. Только у Володаря есть человек без мизинца, и только он слишком поддерживает князя во всём, напоказ.
- Интересно, почему я не удивлён?
- Ты их убъёшь?
- Нет, я пошлю хазарам весточку о возможности, которую они упустили. Каган в лепёшку разобьётся, но братьев достанут.
- Хазары любят издеваться и пытать…
Зловещая улыбка чуть тронула губы воеводы.
- Я знаю.
Чуть осмелев, подъехала Алёна. Голос, чистый как горный ручей, прожурчал:
- А куда ты ведёшь своих людей, Бэр?
- Думаю, девушку это не заинтересует.
- Отнюдь, мне интересно, чего стоят княжеские воины.
Бэр улыбнулся: спросила умело, с невинным видом ударила в самое слабое место мужчины. Чего ты стоишь? Достоин ли ты? Ну что ж, поиграем.
- Чего они стоят, проверяется в битве,… Алёна Велиборовна, а веду я дружину на прогулку в лес, до праздника посева.
- Ночью в лесу? Холодно, страшно. – чуть насмешливо произнесла девушка, но чуть, даже незаметно, чтобы не разозлить.
- У меня воины, а не боярские дочери! – так же насмешливо сказал Бэр.
Девушка смутилась. Жестоко. Это уже прямое оскорбление. Но как изящно! Не всякая женщина способна на такое. Мол, мы достойные, а вот ты что здесь потеряла? И не прицепишься – сказал, не оборачиваясь, как бы обронил не задумываясь, случайно подвернулись боярские дочери. Теперь нужно защищаться.
- Можно нам с батюшкой с вами? Мы сами о себе позаботимся.
Вместо ответа Бэр подозвал паренька.
- Волчонок, скачи в боярские палаты, и вели служкам собрать шатры для Велибора и его дочери и пару человек в сопровождение, мы будем у Кривой балки, на Бесовой поляне, и догоняй нас.
Алёна вздрогнула. Если бы Бэр отказал, то оскорблённый вид и гордое удаление – беспроигрышный ход. А теперь придется жить в самом страшном месте леса и уже не отказаться. Выполнил её желание, но показал, кто главный. Ну да ничего – двое суток с ним рядом… И чтоб красивая девушка не охмурила молодого, пылкого парня? Он не устоит. А сейчас нужно помириться.
- Бэр, ты когда-нибудь слышал о поляницах?
- Доводилось.
- Расскажи.
- Ничего интересного. Слабее мужчин и в открытом бою долго не выдерживают, поэтому достают мечи лишь в крайнем случае, но прекрасные лучницы и это делает их очень опасными.
- Ты тоже отлично стреляешь. Научишь меня?
- Хочешь стать поляницей?
- Хочу.
Бэр снова улыбнулся. Ловко, ой как ловко. Всё-таки он попался. Отказать – унизить себя в глазах дружинников: не смог выполнить такую незначительную просьбу, сделать девушке приятное. Тогда какой же ты мужчина? Сейчас он не может допустить даже такой потери уважения. Согласиться – признать что ему не неприятно её общество и что не прочь оказаться с ней наедине, добровольно отдать себя в её власть. Да, в голове этой девушки мозг явно не из слабых. Что ж, пока он проиграл.
- Конечно, найди себе лук.
Бэр дал шпоры коню и вырвался далеко вперёд, чтобы не видеть счастливых глаз Алёны и не ловить на себе понимающие взгляды дружины. Ящер! Скоро весь Киев будет говорить, что новый воевода влюбился.
Дружина въехала в лабиринт деревьев, спутанный плетьми ежевики и ползучих трав. Продравшись сквозь заросли, вырвались на звериную тропу, деревья чуть расступились.
Листва ещё отливала изумрудной зеленью только что распустившихся почек, и эта изумрудность менялась от светлой, почти белой на едва появившихся листиках до чернеющеё зелени листа, словно с похмелья, пьющего соки, даруемые деревом. Кусты тянули свои ветви ближе к солнцу, ещё не закрытому распускающимися кронами старых деревьев. Молодые побеги, едва прорвавшиеся из прошлогодних семян уже торчали крохотными стрелами, стремясь стать выше, сильнее, затмить всех соседей и собирать весь благословенный свет венца Ярилы.
Лес сердито шумел, недовольный множеством людей в своём чреве. Бэр коснулся ствола зелёного исполина, словно прося прощения за беспокойство, и рассерженный шелест, возобновляясь для порядка, сменился щебетом вернувшихся из тёплых краёв птиц. Развернувшись в седле, воевода гаркнул:
- Воины! Никто уже не помнит родства, но запомните, лес наш друг! Научитесь уважать его! Если не знаете, как спастись, бегите в лес, просите о помощи. Он поможет, укроет, согреет, излечит, накормит. Запомните накрепко!
Дружина смотрела с восхищением на преобразившегося воеводу. Несчастно-брезгливое выражение, не покидавшее лицо Бэра в городе, сменилось спокойностью сытого кота, ранние морщинки разгладились, плечи стали ещё шире, грудь раздулась, послышался мощный вздох. Воевода стянул кольчугу, сорвал рубаху, забыв обо всём, задрал голову, закрыв глаза, и принялся хищно втягивать воздух. Он пил его, словно драгоценное вино, даже рычал от удовольствия.
Волчонок, недолго думая, последовал его примеру и чуть не задохнулся: холодный воздух ожёг распаренное тело, заставив сделать судорожный вдох. Накопившиеся в лёгких городские нечистоты вылетели вместе с кашлем, весенний воздух хлынул в освобождённую грудь, раскатился по телу, выгоняя болезнь, сырость, возвращая молодую силу. Слух истончился, ноздри ловили все запахи, захотелось завопить от восторга, от ощущения своей молодости и силы.
- Не сдерживайся, мальчик, – сказал Бэр – кричи, вопи, покажи лесу, что тебе нравится его ласка, пусть он поймёт, что ты свой, ты человек леса. Выбейглаз, прикажи ставить лагерь.
Алёна смотрела на воеводу, как на бесноватого, когда он, спрыгнув с коня, стянул сапоги и бросился в чащу. Там сбросил последнюю одежду, но этого уже никто не видел.
Он мчался по лесу, всё бежал и бежал и казалось что снова с ним братья, а в кустах мелькает хитрая морда чёрного зверя. Бэр сам не заметил, как лапы застучали по земле и вот уже огромный волк мчится, не разбирая дороги, мелькают кусты, валежины, стволы деревьев, трава щекочет звериное тело.
Он не понял, что привело его сюда. Бэр просто наслаждался бегом и вот перед ним гладь озера, окруженная молодыми камышинками, теряющимися среди высохших копий буйного прошлогоднего камыша, вдалеке приметный холм. В одном месте трава особенно густая и сочная, хотя должна бы остаться выгоревшая проплешина – там была куча золы от погребального костра, он выскочил в самом дальнем месте, как раз напротив, через озеро, возвышался печально памятный холм.
Долетел звонкий смех. На берег, отделившись от склонившейся ивы, выбежала девушка в одной нижней рубахе. В груди укололо неожиданно остро, тёмно-каштановые волосы уже отрасли, спускались ниже плеч. Она потянулась, выгибая изящную фигурку, словно кошка. Следом вышел мужчина. Глаза оборотня застлала кровавая пелена, губа поднялась, обнажая кинжалы клыков, миг и человек упадёт, заливая всё кровью: он обнял её! Как он посмел!!! Заливающаяся трелями птаха, вспорхнула и убралась, напуганная жутким рычанием, неразличимым в шуме леса, но заставившим дрогнуть даже землю.
Долетевшие до слуха слова Натальи ударили молотом. Он развернулся и помчался, неважно куда, только подальше отсюда, а в голове звучало, вгоняя всё новые и новые гвозди в сердце: «Мой супруг!» Супруг?... Супру-у-у-у-у-у-у-у-уг!!!
Волчонок нашел воеводу в лесу, он лежал голый, вымазанный в грязи, неразличимый в надвигающейся темноте. Мальчишка сгибался в три погибели, но тащил тяжеленного Бэра к лагерю. Когда, наконец, воеводу подхватили сильные руки дружинников, он упал без чувств.