Прикрыв глаза, он старался нащупать дорожку в мир духов. Раньше он просто засыпал и оказывался там, но теперь он должен подчинить его своей воле, бодрствуя. Всей силой мысли он старался уловить те нити, что связывают все живое и неживое. Раньше сыны народа русичей рождались со способностью чувствовать эти связи, и, поэтому, его далёкие и не очень предки могли разговаривать со зверьми. Теперь же лишь немногие, оставшиеся в живых волхвы, спасшиеся благодаря умению, могут это.
Бэр погнал, назойливо лезущую в голову, мысль о том, что христианство разрушает связи человека с матерью-природой, заменяя понимание знанием. Простым людям от этого ни жарко, ни холодно, но с приходом этой веры человек становится ленив, он не стремится сам познавать законы мира и богов, а слушает их в облегченном пересказе учителей, получивших знания от таких же лодырей. Никто не задумывается, что знание без понимания – пустые слова, не дающие ничего нового, потому что пополнить копилку мудрости могут лишь те, кто понял. Только вот и понимание без знания не живёт.
После ещё одного усилия Бэру, наконец, удалось полностью очистить душу от посторонних мыслей, он слился со всем миром разом, ухватил всё связи между живым, мёртвым и почти мёртвым – душами, которых при жизни любили так сильно, что уйти из этого мира оказалось выше их сил, и они остались, чтобы являться живым во снах, напутствовать, хранить. Оборотень никогда не думал, что в мире так мало любви и так много ненависти, он считал, что подобное происходит лишь с ним. Но везде, где победным шагом шагало христианство, вспыхивала ненависть людей друг к другу, однако, как ни странно, любовь там тоже появлялась чаше, но какая-то странная любовь – односторонняя, родные сердца соединялись очень редко. Перебрав среди незримых пальцев все нити, он мысленно вернулся на поляну, где серыми комками светились души оборотней.
Душа оборотня – странное сочетание человеческой и звериной сущности, распространяющая особенное неповторимое сияние. Неудивительно, что любой, получивший возможность отслеживать души, мгновенно находил их, удивительно, как всех не переловили. Что-то подсвечивало из-за спины, но Бэр не обратил внимая – угрозы не ощущалось, а отвлёкшись можно потерять хрупкую связь с миром духов.
Перевертни, их можно спрятать от незримого наблюдения, отделив человеческую составляющую, но это превратит их в простых волков, а нужно сохранить разум.
- Бог лесов, помоги, дай мне шесть душ умерших волков, даже не душ, а их отпечаток, чтобы можно было завернуть человеческую часть. Я знаю, что ты слышишь, не откажи, ведь перевертни – твои сыновья.
- Создай сам, принц, – произнёс голос из-под земли – пора вырастать из детских штанишек. Ты встал на тяжёлую дорогу, здесь тебе не будет помощников. Делай всё сам.
- Но я же не Великий Род, у меня не хватит сил.
- Ты уверен? Ты не пользуешься ими и не знаешь своих пределов, поэтому веришь в то, что сам чего-то не сможешь. Больше я тебе ничего не скажу.
- Создать! Я иду уничтожать, а не созидать. Старый хрен! А ещё бог, всё переложил на мои плечи. Создать! А вот не буду я ничего создавать, просто упрячу человеческую сущность вглубь волчьей! – Чуть напрягшись, он начал гасить сияние перевертней, скрывая его простым свечением обычных волков. Долго, конечно не продержится, но этого и не нужно – месяца вполне достаточно, чтобы доставить
весть племенам. Превращаться в людей, правда будет тяжелее.
- Хм, ты смотри, получилось. – перед ним стояли звери, ничем не отличающиеся от простых волков. Покинув мир духов, Бэр увидел перевертней в людской личине.
- Обратитесь волками, я погляжу – удержится ли маскировка.
Через несколько мгновений пред Бэром стояли волки, а он оглядывал и ощупывал их души, стараясь определить плохо упрятанные признаки перевертней. Но всё оказалось идеально.
Из-за спины всё так же что-то подсвечивало и это начало раздражать. Обернувшись, он удивлённо отметил, что сияние исходит от Иешуа. Но душа человека не может так гореть, такими могут быть лишь… БОГИ!
Бэр мгновенно оторвал от себя все нити, связывающие его с обычным миром. Весь подобрался и осклабил несуществующие клыки:
- Иешуа? Неет, я мог бы сразу догадаться! Христос! Ты лгал мне!
- Я не лгал, я назвал тебе одно из своих имён, Иешуа – так меня звал мой народ.
- Я не об имени! Я о телесной оболочке! Ты шёл вместе со мной, постоянно прячась за личиной простого человека, ты ел со мной один хлеб, а твои служители убили мою жену! Ты лицемер! О боги как я ждал этой встречи! Как я мечтал уничтожить тебя за созданную веру.
- Страдания лишь укрепляют наш дух. Я принял смерть на кресте – это моя жертва. Жена – жертва принесённая тобой…
- Я не собирался приносить такую жертву, я не жаждал этой власти! Я хотел просто жить! А ты… Ты ставишь в один ряд собственныё муки и муки, которые перенесла она! Как ты смеешь?!!!
Задыхаясь от ярости, Бэр потерял над собой контроль. На коже Христа выступил кровавый пот, а на голове появился терновый венец. Позади Иисуса взметнулся крест, и бога пришпилило к нему аршинными гвоздями.
- Ты считаешь, что это больно? Или тебе не давала покоя мысль, что твоя жертва оказалась бессмысленной, и люди не изменились? – салом на раскалённой сковороде шипел Бэр.
Он поднял такой же крест позади себя, пустил капли кровавого пота по своей коже, на теле начали появляться рубцы от жестоких ударов плетьми и розгами, водрузил такой же венец на голову и сам вогнал такие же гвозди себе в руки, ноги, грудь. Иисус старался держать лицо, но к повторной муке он оказался не готов.
- Пощади, Антихрист. Мы не должны сражаться таким образом и не мучай себя – это же ужасная пытка.
- Ах, ужасная! – спокойное лицо оборотня сменилось отвратительным оскалом. – Так почувствуй же настоящую боль, светлый бог! – кресты исчезли, а Бэр захватил сознание противника и силой начал загонять туда всё, что он перенёс. Начиная со смерти отца и заканчивая последним днём, когда страшно заболело сердце. Неразделённая любовь, смерть братьев, смерть жены, постепенное и мучительное сгорание души от осознания вины за их гибель.
- Ты не человек, ты животное, если думаешь, что телесные страдания – это действительно боль!
Иисус пал на колени.
- Забери, забери из меня это, это лишь твоя память, я знаю, но это… ЭТО НЕВЫНОСИМО!!! – бог обхватил голову руками и принялся давить её, словно вот-вот разлетится маленькими кусочками.
- Нет, я поделился с тобой воспоминаниями. Это дар, в ответ на твою веру. Ведь её служители сгубили Светлану. Убили мою жену и неродившегося ребёнка во имя веры в тебя! Простые отголоски ты не в силах вынести, простые воспоминания. Каково же было мне? Я хотел убить тебя, но теперь оставлю жить. Отправляйся к своему отцу и скажи, пусть поднимает против меня все силы, которые у него есть, пусть объединяется с Чернобогом – меня все равно не остановить. Уходи, немедленно, сейчас, ничего не объясняя Димитрию.
- Зачем тебе этот монах. – Христос шатаясь поднялся с колен и со страхом смотрел на существо, которое уже не было человеком, но ещё не превратилось в бога. – И почему ты так поступаешь? В тебе ведь нет зла, я чувствую.
- Я выше, Спаситель, я выше этих глупостей о добре и зле! У меня есть цель, и ничто меня не остановит! А то, для чего мне нужен Димитрий, тебя не касается. Я объявил вам войну, боги, готовьтесь!
Толчок непонятной силы выбросил Иисуса из мира духов, их схватка с Бэром заняла доли мгновения, прочие ничего не заметили, но он не стал рисковать – скрылся в вспышке света. Все присутствующие остолбенели от неожиданности.
- Чего это он, вервольф? – Димитрий с трудом отвёл глаза от места, на котором только что стоял Иешуа.
- Ему надоела наша компания, Димитрий. – Бэр замолчал, считая, что всё объяснил.
- Так мы отправляемся, Бэр? – Рудо поднял на оборотня вопрошающий взгляд.