- Следи за ним, как бы твой сын не надумал присоединиться к моему. Тогда мы можем сдаваться. Любое сопротивление будет бессмысленным .
- С чего ты взял?
- Ты, что, не знаешь, на что способен твой светлый сын? Бэр – владыка разрушения, а Христос – созидания. Он исцеляет любые раны, воскрешает и всё это за мгновения. Вместе они смогут сравниться с самим Родом, не то, что мы.
- Тебе не кажется, что идея с миссиями была ошибочна с самого начала?
- Кажется, ведь это была твоя идея, светлый брат!
- А ты выпустил в мир героев? Геракл, Заратустра, Энкиду, продолжать? Века ушли пока утрясли то, что они натворили. Разумеется, мне пришлось сотворить Иисуса. – вновь распалился Белобог.
- Хватит препираться! Это дело прошлое. – примиряющий тон претил владыке мрака, но сейчас не было времени для истерик.
- Но отголоски будут слышны ещё сотни лет ! – всё не желал униматься Белобог.
- Мы оба наделали ошибок! Доволен?
- Вполне.
- Перебираемся в Золотой город, подготовь нашу принцессу. – с этими словами Чернобог скрылся во вспышке чернильной темноты.
Конная процессия из сотни яростных воинов покинула Константинополь в миг когда светило находилось выше самых высоких башен, а торговцы закрывали свои лавки из-за жары. Горожане и приезжие потянулись в прохладу питейных и чайных – перекусить лёгким обедом и запить тем, что позволяет кошелёк.
Тяжелые створки ворот отпрыгнули в стороны, едва старец в тёмных одеждах взглянул на стражей. Сразу за могучими стариками ехала девушка в сияющей кольчуге и двумя мечами за спиной. Любой мужчина назвал бы её фигурку соблазнительной, но стоило ему взглянуть в горящие фанатичным огнём глаза как даже самое острое желание плотских утех пропадало на несколько недель.
Конный отряд направился к самому почитаемому в здешних землях монастырю, нашедшему место в Золотом городе. Стражи ворот уважительно, с изрядной долей зависти, проводили воинов взглядом, закрыли ворота и тут же забыли об увиденном, будто бы ничего и не было.
Наталья, мерно покачиваясь в седле, без особого удовольствия рассматривала унылые виды пустыни, поражаясь, как некоторые люди могут называть это родиной и любить как родину. Она всё гнала из головы страшный сон, но лицо Бэра, равнодушное, спокойное, мёртвое, без признаков бушевавшей некогда бури, вновь и вновь вставало перед внутренним взором, вызывая животный беспричинный страх. Даже в окружении сотни отборных воинов она не чувствовала себя в безопасности, обретя понимание истинной сущности любимого человека. Понимание, что он – не человек.
На стенах золотого города кипела работа: подносили камни, устанавливали чаны с маслом, готовили дрова, запасы стрел, инженеры снова и снова проверяли работоспособность машин, переделанных из осадных в оборонные. Дозорные зорко высматривали приближение любого живого человека. В помещениях для солдат не стихал звон оттачиваемых мечей, кладовые продолжали наполняться припасами, способными поддерживать жизнь в городе несколько лет. Даже рабам, приговорённым к мучительной смерти у водяного ворота увеличили количество еды – их теперь придётся беречь. Город готовился к обороне.
В спальных палатах главного дворца всё готовили к прибытию новой госпожи, о приближении которой оповестили жрецы монастыря. Слуги не спали ночей, снова и снова выискивая пыль, натирая до блеска металлически и каменные украшения, очищая гобелены. На кухнях так же не стихала работа – жрецы приказали подготовить пир и повара трудились не отходя от печей ни на шаг.
Со всей возможной скоростью в город сгоняли стада скота, готовили запасы корма, сооружали стойла, о чём строители этого зловещего поселения даже помыслить не могли, ведь они строили неприступную цитадель тёмного повелителя. Однако теперь по городу слышалось мычание, блеяние, разносился запах зерна и привезённого издалека сена.
Триумфальный въезд новой госпожи состоялся на тринадцатый день после того, как Константинополь скрылся за виднокраем. Она не стала гонять слуг, придираясь к их нерадивости, не веселилась на пиру, а, не отряхнув дорожной пыли, прошла в отведённые ей покои и заперлась там, выставив у дверей четвёрку стражей с приказом никого не допускать в её покои.
На расстоянии дня пешего пути до Цареграда войско Волчонка остановилось, разбив большой лагерь. Множество шатров запестрели на каменной равнине, ровно просо, рассыпанное нерадивой хозяйкой. Волчонок, Выбейглаз и Рудо в сопровождении полусотни отборных воинов отправились дальше к вратам Цареграда.
Когда город появился на виднокрае, Волчонок развязал бережно хранимую ладанку, вынул на свет вечернего солнца локон седых волос и, в разведённом Рудо костре, за мгновение сжег их. Поднявшийся ветерок пощекотал лицо юноши и понёс весть своему повелителю, что его армия прибыла.
- Всё, что мы должны были сделать, мы сделали – теперь очередь за ним. – Рудо потемневшими от дум глазами разглядывал, казавшийся с такого расстояния крохотным, город. Переспросил, наверное в сотый раз – Он действительно великий воин?
- Один из величайших. Мне иногда в кошмарах снится то трёхтысячное войско хазар. Ты помнишь, Выбейглаз? – Волчонок, вскочивший на белоснежного коня – верного друга, ещё с киевской службы, не спешил поворачивать к становищу войска.
- Ещё бы не помнить. У меня в бороде седых волос тогда прибавилось, да, прибавилось. Поехали к войску – здесь нам больше делать нечего.
Трое всадников, скрываемые пылевой вуалью скрылись из виду Царя городов, оставив лишь прогоревшее кострище и следы копыт. На нагретую солнцем скалу забралась юркая, песчаного цвета ящерица, недоверчиво прислушалась к удаляющемуся топоту, что спугнул её с такого уютного местечка и вновь принялась греться в лучах заходящего солнца.
Демоник, занятый обдумыванием плана действий, как он объяснил Димитрию, а на самом деле дремавший, почувствовал резкий укол. Дуновение ветра донесло до чутких ноздрей запах сгоревшего волоса и юношеское нетерпение, выдавшее обладателя.
- Волчонок, - осклабился оборотень в довольной улыбке, - всё-таки добрался парнишка. Димитрий! Оксана! Мы уезжаем – резкий крик спугнул милующуюся кошачью пару и маленькую служанку, торопливо ступавшую по коридору с кувшином вина.
Едва ночь зажгла первые светочи звезд, как трое всадников, провожаемые пустыми взглядами зачарованных стражей, покинули огромный человеческий муравейник. Ночные охотники, выли, завораживая и приманивая свои жертвы, переговариваясь между собой, насекомые выводили любовные трели – эта мешанина звуков скрывала цокот копыт выбивающих частую дробь рыси. Оксана, намотав поводья кобылки на седло Бэра, устроилась как можно удобнее и тихонько засопела уснув. Димитрий, успевший выспаться днём, разглядывал звезды, а новые мечи мерно покачивались за его спиной.
Всё шло как в любой из ночей, если не выходить на дорогу из тёплой избы: прогретый за день воздух напитался свежими дуновениями, всадники чувствовали себя вполне безопасно. Оборотень, немного погрузившись в мир духов, велел демонам, примкнувшим к его борьбе следить за дорогой не допуская ни людей ни животных и теперь его спутники могли не думать о том, как бы не умереть в эту ночь.
- Димитрий, ты договорился с твоим инженером?
- Да, метательные орудия будут доставлены к указанному тобой месту вместе с запасом снарядов через три дня. Обслуга для них прибудет на четвёртый.
- Он не донесёт?
- Ни за что, я попросил наших друзей из клана Аслана проследить за этим, поставив инженера в известность о слежке. Я сильно сомневаюсь, что он рискнёт своей жизнью лишь бы донести о покупке десятка-другого катапульт и баллист. Кстати, - решился бывший монах задать терзающий его вопрос - почему мы не заказали стенобитные устройства?
- Мне нужно разнести в пух и прах город , а не его стены.
Восход начал отсвечивать белым светом, а перед всадниками открылся вид на долину с тысячами огней, Димитрий невольно присвистнул.