убил Стюарта».
Шерлок спросил: «Выражал ли он какие-либо опасения по поводу террористов?»
«Нет, не убил. Стюарт был довольно умеренным, совсем не спорным. Насколько мне известно, он не слишком оскорбил ни одну из сторон. Именно поэтому было бы так странно, если бы какой-нибудь маргинальный безумец убил его. Почему, ради всего святого? Почему не главный судья Абрамс? Почему не судья Альто-Торп, который придерживается крайне левых взглядов, или судья Олден Спирос, который придерживается крайне правых взглядов? Оба придерживались очень твёрдых взглядов по всем острым вопросам, таким как аборты, смертная казнь, позитивная дискриминация и тому подобное. Это логичнее, не правда ли?»
«Возможно, так оно и есть», — сказал Савич.
Бен Рэйвен спросил: «Он когда-нибудь говорил вам о ком-то, с кем у него был конфликт? О ком-то, кого он не одобрял? О ком-то, кто его ненавидел?»
«Детектив Рэйвен, Стюарт был очень скрытным человеком. Его лучшим другом был судья Самнер Уоллес. Возможно, он знал бы, тревожит ли Стюарта что-то или у него серьёзные проблемы с кем-то, особенно с кем-то из прошлого». Она обвела руками перед собой.
Все представляют себе судей, сидящих за большим столом из красного дерева, в мантиях, чопорных и величественных, изрыгающих громкие слова и обсуждающих эзотерические юридические прецеденты. Правда в том, что они проводят вместе очень мало времени. Обычно они работают в одиночестве, читают или встречаются со своими помощниками.
«Их еженедельные встречи проходят по средам и пятницам, и мне всегда казалось, что всё это только по делу. Конечно, это не значит, что они не спорят, не кричат и не злятся друг на друга во время совещаний. По пятницам в конференц-зал не допускаются никто, кроме судей, так что они могут давать отпор, не опасаясь сплетен или утечки информации в СМИ.
«Политика играет большую роль, чем хотелось бы Стюарту. У каждого судьи есть повестка дня, сильно окрашенная его политическими убеждениями, сейчас это проявляется даже больше, чем, скажем, тридцать лет назад, до Уотергейта».
Стюарт смеялся над некоторыми по-настоящему резкими высказываниями, которые, как все знали, не будут записаны. Среди некоторых судей всё ещё присутствует лёгкий налёт сексизма — помните, мы говорим о девяти людях старшего поколения, — хотя мужчины и стараются сдерживать свои чувства, например, если одна из женщин-судей категорически с ними не согласна. Кроме того, и демократы, и республиканцы традиционно выбирают мужчин на должности судебных клерков. Даже сегодня из тридцати шести судебных клерков только десять — женщины.
У Стюарта было две женщины-секретаря.
«Если вам нужна суровая правда о судьях, обратитесь к судебным клеркам. Именно они обеспечивают работу суда. Они пишут заключения, лоббируют судей по делам, которые им интересны, и делают многое другое.
Служители знают почти обо всем, что происходит в этом фальшивом греческом храме.
Вот как я это называю». Она помолчала, невидящим взглядом глядя на Савича. «До сих пор не могу поверить, что кто-то мог захотеть убить моего мужа, фактически лишить жизни судью Верховного суда. Это просто бессмысленно. Это должен быть какой-то безумец, это должен быть кто-то другой».
Савич сказал: «Возможно. Миссис Калифано, каждый, кто добивается таких же успехов, как ваш муж, наживает себе врагов. До того, как президент Рейган назначил его в Верховный суд в 1987 году, судья Калифано был заместителем генерального прокурора, генеральным прокурором и членом Верховного суда штата Нью-Йорк. Он был судьёй Апелляционного суда США Первого округа. Ему было шестьдесят четыре года, а это значит, что у него долгая профессиональная жизнь, более чем достаточная, чтобы нажить врагов. Пожалуйста, подумайте, миссис Калифано».
«У него была долгая профессиональная жизнь, агент Савич. Думаете, враг стал бы ждать так долго, прежде чем отомстить? Не думаю, что это очень вероятно».
Бен сказал: «Когда я был новичком, мэм, моего тренера застрелил человек, которого он посадил двадцать лет назад. Месть не имеет срока давности».
«Нет, пожалуй, ты прав. Но довольно страшно думать, что решения, принятые много лет назад, могут вернуться и убить тебя. Нет, я правда никого не могу вспомнить, по крайней мере, он никогда не упоминал, о ком беспокоился».
«Какие отношения были у вашего мужа со своим старшим помощником?»
«Это, должно быть, Элиза Викерс, лучшая выпускница юридического факультета Гарварда. Конечно, я встречался с ней, разговаривал на вечеринках и иногда по телефону. Стюарт сказал, что она эмоциональный либерал с точки зрения социального обеспечения, но твёрдый консерватор в юриспруденции, и её ужасает сама мысль о социальной инженерии. Ему это понравилось. Она умна, хорошо организована, и двое других судебных клерков находятся под её контролем. У него три клерка, а не четыре, как у большинства судей. Стюарт восхищался ею и доверял ей, я думаю. Мне она тоже нравилась. В отличие от большинства судебных клерков, которые работают на судью всего год, она была у него на втором курсе».