Она откинулась назад, скрестив ноги. Она отпила глоток кофе. «Мы — консервативный суд, детектив, шесть к трём — обычная схема голосования.
Однако, в зависимости от обстоятельств дела, мы со Стюартом склонимся к либеральной стороне. Костяк либерального крыла составляют трое судей: судья Альто-Торп, судья Блумберг и судья Сэмюэлс.
Судье Сэмюэлсу восемьдесят два года, и он клянётся, что не уйдёт в отставку, потому что президент назначит другого консерватора. Честно говоря, он дряхлеет, к тому же у него больное сердце. Однажды один из судебных клерков обнаружил на его столе журнал Playboy , что вызвало у судей благоговение и восхищение. Я рассказываю вам о судье Сэмюэлсе, потому что он открыто презирал позицию Стюарта по многим вопросам. Он постоянно называл его неандертальцем в чёрной мантии, что вызывало всеобщий смех, включая Стюарта.
«С консервативной стороны — главный судья Абрамс, судья Спирос, судья Гутьеррес, судья Уоллес, судья Калифано и я, хотя, опять же,
Стюарт и я были теми, кого чаще всего соблазняла Тёмная сторона». Это было сказано со смехом, и Бен с Кэлли тоже рассмеялись.
Бен сказал: «Похоже, здесь постоянное маневрирование, мэм».
«О да, всегда. Однако, независимо от наших политических пристрастий, все мы любим копаться в спорах; мы любим анализировать слова, как и почему они используются, правовую подоплеку и обоснования. Нас обвиняют в том, что мы тратим большую часть времени на изучение тонкостей нашего пупка, и, возможно, отчасти это правда. Мы проводим часы в одиночестве. У нас есть много времени на чтение, изучение и просто на размышления. У нас всего два официальных заседания в неделю, в среду и пятницу. Большая часть нашего общения осуществляется посредством разного рода служебных записок, моей личной любимой является записка «Я присоединяюсь». Это означает, попросту говоря, что один судья уведомляет другого судью о своей готовности присоединиться к рассмотрению конкретного дела. Естественно, это обычно не так прямолинейно, но это сигнал о начале переговоров.
Мы стараемся быть вежливыми друг с другом, но когда возникают спорные дела, всё становится шумным и вызывает споры. У каждого есть свои планы; судьи проворачивают всякие махинации, например, корректируют часть решения большинства, никому об этом не сообщая. Поскольку в наших кабинетах так много документов, что их приходится внимательно читать, это обязанность судебных клерков.
«Что касается Стюарта, то его считали центристом, что раздражало обе стороны.
Ему нравилось, когда его обхаживали, как, полагаю, и мне, потому что нам много раз удавалось прийти к компромиссу при принятии решения большинством голосов.
«У Стюарта был острый ум, он умел разбирать аргументы, выявляя как сильные, так и слабые стороны. Но у него были определённые убеждения, которые никогда не менялись. Он был хорошим человеком». Она опустила голову, глядя на свои сцепленные на коленях руки.
Бен сказал: «Вы рассказали нам о судье Сэмюэлсе. Есть ли ещё судьи, которым судья Калифано не особо понравился?»
Судья Ксавье-Фокс рассмеялся. «Судья Лидия Альто-Торп. Она закоренелый идеолог, детектив. Она была счастлива как моллюск в очень либеральном суде Бреннана. Она всегда продвигала свою точку зрения. К сожалению, Лидии не хватает такта и такта, поэтому она склонна поднимать шум, вместо того чтобы добиваться консенсуса в своих интересах. Она дуется, детектив Рэйвен. Она очень оберегает Суд, все его правила и формальности, его священное величие. Когда вы с ней поговорите, я думаю, она будет очень зла на то, что произошло. Когда она злится, у неё поразительный вокальный диапазон.
«Судью Калифано она не любила больше, чем любого другого судью. Стюарт совершил ошибку, когда посмеялся над ней. Она никогда этого не забывала. Не имело значения, что он иногда голосовал вместе с ней, в отличие от Абрамса, Спироса, Уоллеса и Гутьерреса. Остальные судьи любили Стюарта и уважали его».
Бен сделал глоток греховно крепкого кофе. «Справедливость Калифано был в
В пятницу вечером, около полуночи, в библиотеке Верховного суда, он явно думал о чём-то, что заставляло его побыть в одиночестве и подумать. Можете ли вы вспомнить что-то конкретное, что его беспокоило?
Судья Ксавье-Фокс нахмурилась, глядя на свои коричневые замшевые туфли.
«Знаете, Стюарт был несколько рассеян, я помню, как думала об этом во время нашей пятничной встречи, но потом некоторые судьи заспорили о предстоящем деле о смертной казни. Лидия знала, что Стюарт ещё не принял решения об отмене решения 1989 года о смертной казни, но всё равно не смогла сдержаться. Она язвительно на него набросилась. Потом встреча закончилась, я была занята, и эта мысль вылетела из головы». Она повернулась к Кэлли. «Мне очень жаль, что я не стала развивать эту тему, дорогая. Может, он и сказал бы что-нибудь, но я просто занималась своими делами. Мне очень жаль».