когда-нибудь стать судьей Верховного суда.
«Я понимаю, что вы все считаете, что Стюарта убил кто-то, кто его знал.
Это был личный поступок, а не теракт, и именно поэтому я вам об этом рассказал. Я очень хочу, чтобы вы поймали убийцу Стюарта. Эта информация, скорее всего, тупиковая, но я знал, что должен рассказать вам всё, что может помочь.
Бен взглянул на ещё одну бриошь, но сдержался. «Что вы думаете о двух других помощниках судьи Калифано и его двух секретарях, мэм?»
Судья Ксавье-Фокс улыбнулся. «У клерков Стюарта, как и у всех наших клерков, есть свои убеждения, свои предубеждения, свои основные ценности. Конечно, они молоды, всё ещё меняются, развиваются. Споры слышны по всему залу суда. Столовая внизу — рассадник споров, ссор, грубых оскорблений. Влияют ли на нас наши клерки? Да, иногда. Молодые люди такие пылкие, такие идеалистичные. Порой трудно им противостоять, даже когда знаешь, что они не способны оценить долгосрочную перспективу и последствия решения».
Кэлли спросила: «Как вы думаете, судья Самнер Уоллес мог повести себя неподобающим образом с моей матерью?»
Судья Ксавье-Фокс снова остался невозмутим. «Меня это не удивило бы. Он всегда проверял. Как я уже сказал, все знают, что у Самнера всегда был блуждающий взгляд. Он никогда не сочтет себя слишком старым, чтобы идти до конца, когда увидит женщину, которую захочет».
«Вы верите, что судья Уоллес и мой отчим были лучшими друзьями?»
«Если Самнер действительно вёл себя неподобающим образом с вашей матерью, и Стюарт об этом узнал, я бы в этом сильно сомневался. Однако надеюсь, что Самнер сумел сдержать себя с Маргарет». Она встала, посмотрела сначала на одного, потом на другого. «Вы оба очень молоды. Постарайтесь насладиться этим особенным временем. Детектив, найдите того, кто это сделал».
Через несколько минут они уехали под полуденным солнцем, ярко освещавшим тающий снег. Бен помахал двум федеральным маршалам, охранявшим резиденцию, въезжая в открытые ворота. Сворачивая на шоссе, он сказал: «Мистер Фокс держался рядом во время интервью, вероятно, прямо у входа в гостиную».
«Откуда ты это знаешь?»
«Я почувствовал запах его лосьона после бритья. Old Spice».
«Интересно, почему он не зашёл, хотя бы чтобы нас встретить. Мы могли бы поблагодарить его за кофе и эти чудесные бриоши».
«Хороший вопрос. Молодец, что ни с того ни с сего спросил её о… ну, о шалостях твоего отчима. Признаюсь, я об этом даже не задумывался».
«Я определенно не получил того ответа, которого ожидал, это точно».
ГЛАВА
14
45 ЛОФОРД АВЕНЮ СВ
ДЖОРДЖТАУН, ВАШИНГТОН, округ Колумбия
ВОСКРЕСНОЕ УТРО
С АВИЧ И С ХЕРЛОК на мгновение задержался на обледенелых ступенях дома судьи Лидии Альто-Торп, глядя на недавно захлопнувшуюся дверь. Дверь всё ещё дрожала.
Шерлок спросил: «Должен ли я арестовать ее?»
«За грубость? За то, что сказали, что мы некомпетентны?»
«Вот это да! Боже мой, Диллон, меня словно дубинкой избили. Она что, может, рассуждать? Она захлопнула дверь прямо перед нашими носами», — сказал Шерлок. Затем она рассмеялась. «Она фактически захлопнула дверь перед двумя агентами ФБР».
лица. Разве это не удар?
«Я все еще не могу понять, что это было», — сказал Савич.
Судья сама открыла дверь и заблокировала их, хотя знала, кто они, поскольку они выкрикивали свои имена через закрытую входную дверь. Она стояла там, скрестив руки на груди. «Ну что у нас тут? Опять репортёры?»
Шерлок одарил её милой улыбкой, достал её удостоверение личности, раскрыл его и сказал: «Как видите, судья Альто-Торп, мы агенты ФБР. Можно войти?»
Судья Альто-Торп произнёс это с таким сжатым ртом, что его едва можно было разглядеть: «Это нелепо. Я уже говорил со всеми. Я ничего об этом не знаю, кроме того, что вы все — некомпетентные идиоты. Какой-то безумец ворвался в Верховный суд Соединённых Штатов Америки и убил судью Верховного суда! Это нелепо, непростительно и позорно! Вы сами допустили это. Всех вас следует уволить, начиная с маршала Верховного суда Элис Хэлперн. Генерального прокурора следует расстрелять.
Президент должен уйти в отставку».
И это был только ее первый залп.
Они вернулись к «Порше» Савича. Савич помахал рукой двум федеральным маршалам, сидевшим в машине напротив. Он мог бы поклясться, что на их лицах читалось сочувствие.