И вы не полицейский, вы репортер — из The Washington Post, верно?
«Да, я здесь. Но я здесь не для того, чтобы писать какую-то историю, мисс Макгивенс. Я на
Уйди из газеты. Я здесь, потому что думаю, что могу помочь в этом расследовании, как своего рода взгляд изнутри, как человек, знающий многих участников. Я очень хочу узнать, кто убил моего отчима. Можете рассказать, что вы чуть не сказали о судье Уоллесе?
Соня закатила глаза. «Пожалуйста, не болтай, Кэлли. Можно я буду называть тебя Кэлли?»
"Конечно."
«И зовите меня Соней. Ладно, я вам расскажу, хотя вы, конечно, не поверите…
Судья Уоллес однажды пытался ко мне приставать, как-то деликатно. Должно быть, я выглядел таким испуганным, что он попытался отшутиться, сведя это к шутке. Он иногда поглядывает на меня, я замечаю его краем глаза, как он смотрит. У меня хорошая фигура, и я люблю её выставлять напоказ, но когда на тебя смотрит судья Верховного суда, этого достаточно, чтобы отбить аппетит. Но кто знает, о чём на самом деле думают старики?
«Я даже не знаю, о чем молодые ребята думают большую часть времени»,
сказала Кэлли.
«Это просто. Это всегда секс. Тот детектив, с которым ты сейчас, Бен Рэйвен, сейчас ты смотришь в его соблазнительные тёмные глаза, и он прозрачен, как вода. Он словно неоновая вывеска: « Хочешь заняться со мной сексом, Кэлли?» Он красавчик. Вы ведь встречаетесь, да?»
Бен, красавчик, хотел с ней переспать? Нет, она ему почти не нравилась, хотя он и пялился на её задницу. А ему её задница нравилась, пусть даже и гражданская. Она откашлялась, понимая, что Соня ей ухмыляется. «Нет, мы не встречаемся. Я не вру, чёрт возьми. Слушай, правда, мы в паре только для этого расследования. Поскольку я не коп, он не очень рад, что я за ним таскаюсь».
«О боже, ты когда-нибудь ослепнешь? Поправь зрение, Кэлли. Ты ему нравишься, я вижу. И знаешь что? Он ни разу не взглянул мне в лицо, ни разу. Вот это мужество. Да, этот мужчина тебя хочет».
Кэлли улыбнулась, поскольку эта мысль явно поразила Соню Макгивенс. «Мне любопытно, Соня. Ты же не собираешься выставлять своё тело напоказ, когда окажешься в реальном мире?»
«Возможно, нет, но искушение было бы велико. Некоторые присяжные не услышали бы ни слова из уст другого адвоката. Они смотрели бы на меня и соглашались со всем, что я говорю», — вздохнула она. «Но профессионализм имеет своё место. Хотелось бы, чтобы мужчины и их либидо помнили об этом. Слушай, раз ты репортёр, у тебя, должно быть, проблемы с мужчинами, которые считают, что тебе нельзя играть в их песочнице, раз у тебя другое оборудование».
Кэлли ухмыльнулась. «Знаешь что? Давайте как-нибудь вечером сходим куда-нибудь выпить и попробуем решить эту проблему. Сейчас нам нужно сосредоточиться вот на чём. Не знаете ли вы, вёл ли судья Уоллес себя неподобающим образом с какой-нибудь другой женщиной-законником?
клерки?»
«Нас всего десять человек, но, кажется, я единственная, с кем он когда-либо пытался что-то сделать. Я слышала истории, как и все, о судебных секретарях, которые ходят уже много лет. Бедная его жена. Она кажется милой, но забитой, словно слишком много знает и не собирается ничего с этим делать. Похоже, её поколение запрограммировано защищать своих мужей, даже когда знает об их изменах. Я терпеть не могу женщин, которые позволяют мужьям вытирать о них ноги, но, похоже, у них всё было именно так».
«Значит, он никогда не приставал к Элизе?»
Соня рассмеялась, по-настоящему рассмеялась, а Кэлли увидела, как пляшет её пупочное кольцо. Она выдохнула: «Судья Самнер Уоллес приставал к Элизе Викерс? О, какой уморительный образ. О нет, он знал, что Элиза тут же достанет вертел, насадит его на него и зажарит. Она бы превратила его в кожу».
Нет, он не был склонен к самоубийству.
Кэлли нравилась Соня, и ей хотелось спросить, не думает ли она, что Элиза спала с отчимом, но она не могла вымолвить ни слова. У неё было чувство, что Соня рассказала бы ей, если бы что-то увидела или услышала.
Кэлли сказала: «Соня, ты действительно удивишься, если окажется, что Дэнни О'Мэлли пытался шантажировать того, кто убил моего отчима?»
Соня достала стакан из шкафчика, открыла воду в раковине, окунула пальцы в воду, чтобы убедиться, что она холодная, и наполнила стакан, не говоря ни слова. Передавая стакан Кэлли, она сказала:
«О да. Видите ли, Дэнни всегда стремился к номеру один. Он был хорошим клерком, не поймите меня неправильно, он много работал и был умён, но он гонялся за большими деньгами, хотел сорвать кучу денег, и, в отличие от большинства из нас, именно поэтому он пришёл в Верховный суд. Он верил, что это его билет в Нью-Йорк. Он хотел оставить свой след именно там, а не где-то ещё, в отличие от Бобби Фишера, который одержимо мечтает поехать в Лос-Анджелес и защищать звёзд».