«Диллон?» Волосы Шерлока щекотали его нос, когда она подняла голову, ее взгляд мгновенно сосредоточился на его лице, но ее голос все еще был немного невнятным после сна.
«С кем ты разговариваешь? Тебе приснился сон? Ты в порядке?»
Затем она замерла, глаза ее насторожились, локти сомкнулись на нем.
«Тебе снова приснилась Саманта?»
«Да. Я в порядке, я проснулся». Тяжесть в воздухе рассеялась, и она больше не была в его голове. Он не спал, но, как ни странно, чувствовал сладкий запах, который всё ещё оставался, жасмин, подумал он. Он чувствовал запах жасмина. Он поцеловал Шерлока. «Я не могу больше это терпеть, Шерлок. Во сне она беспокоилась о своём мальчике. Я могу быть сумасшедшим, но я должен с этим разобраться. Мне нужно встать и пойти к МАКСу».
Она быстро поцеловала его и отпустила, когда он отстранился.
Он остановился в дверях. «Я не спал, размышляя о том, что может знать Энни Харпер. Я собираюсь увидеть её первым делом утром. Я хотел бы, чтобы ты отправился в штаб-квартиру вместо меня и скоординировал всю информацию для МАКСа».
с Олли».
Он натянул джинсы и отправился в кабинет, расстегнув верхнюю пуговицу джинсов и одетый только так. Шон любил тепло дома, поэтому джинсы были всем, что ему было нужно.
Шерлок перевернулся на другой бок и попытался снова заснуть — шансы были очень велики. Странно было то, что ей это удалось всего за пару минут, и сон её был глубоким и без сновидений.
Шерлок не знал, когда Диллон вернулся в постель, знал только, что он был
крепко обнимал ее, когда на следующее утро зазвонил радиобудильник и ведущий утреннего радио начал рассказывать о столкновении шести автомобилей недалеко от Тайдал-Бэсин.
УНИВЕРСИТЕТСКАЯ БОЛЬНИЦА ДЖОРДЖА ВАШИНГТОНА
ВАШИНГТОН, округ Колумбия
ПОНЕДЕЛЬНИК УТРО
ЭННИ ХАРПЕР ВЫГЛЯДЕЛА лет на двенадцать. На лице не было ни следа косметики, светло-каштановые волосы были собраны в хвост, а больничная рубашка свободно свисала с левого плеча. Даже это худое плечо выглядело на двенадцать.
Она была бледна, кожа на скулах туго обтягивала её, словно из неё высосали что-то глубокое и жизненно важное. Но его приковывали её глаза, тёмные, казавшиеся старыми, совсем не двенадцатилетними.
«Здравствуйте, мисс Харпер», — сказал Савич, улыбаясь, подходя к её кровати, и тут же понял, что она не одна. Её родители стояли рядом, смотрели на него, скрестив руки на груди, с гневным видом, готовые защищаться.
На мгновение ему захотелось, чтобы их здесь не было, но ничего нельзя было поделать. В конце концов, ей всего двадцать три, и ей повезло, что родители были рядом и поддерживали её в этом кошмаре. «Я вас знаю?» — спросила Энни, глядя на него отсутствующим взглядом. Наверное, она всё ещё была под действием снотворного.
«Ещё нет», — сказал Савич. «Я агент ФБР Диллон Савич. Я был в квартире Дэнни О’Мэлли». На мгновение он легонько сжал её бледную руку. Затем он повернулся к её родителям, которые теперь столпились у кровати дочери, протянув руку. «Агент Диллон Савич». Мистер Харпер наконец расцепил руки и пожал ему руку, как и миссис Харпер. Савич был терпелив, надеясь показать им, что ему небезразличны их чувства, и он действительно испытывал сочувствие к этим людям. «Мистер и миссис Харпер, я не хочу причинять Энни ещё больше боли, чем она уже испытала. Можете оставаться, но мне нужно с ней поговорить. Я уверен, что вы, как и Энни, хотите, чтобы мы нашли человека, убившего Дэнни».
Мистер Харпер открыл рот, потом закрыл. Он внимательно посмотрел на Савича и медленно кивнул. Но когда миссис Харпер заговорила, её усталый голос был полон гнева. «Как такое могло случиться, агент Савич? Мы знали Дэнни, он нам нравился. Он был прекрасным молодым человеком – клерком Верховного суда Соединённых Штатов, ради всего святого, – и вы позволили судье Верховного суда быть убитым в самом здании Верховного суда, где, должно быть, была сотня полицейских, и что они сделали? Ничего. А теперь все говорят, что Дэнни убили, потому что он каким-то образом был причастен к убийству судьи Калифано или что-то о нём знал. Я говорю вам, Дэнни нравился судья Калифано, слышите? Нравился, уважал, и всё же все говорят, что он сделал что-то не так! Этого не может быть».
Энни Харпер ответила матери, и Савич с радостью услышала в её голосе живость. «Мама, я любила Дэнни, но дело в том, что мы не знаем, где правда. Я хочу знать, понимаешь? Что бы ни случилось, я должна знать».
Савич сказал: «Возможно, убийца решил, что Дэнни что-то знает».
Энни Харпер покачала головой и опустила взгляд на свои руки. «Это очень мило с вашей стороны, агент Савич, но я знаю, что вы в это не верите». Её голос был усталым. В нём не было гнева, только бесконечная усталость.