Стюарту было интересно услышать аргументы адвокатов о том, что изменилось с 1989 года, как за, так и против. Он надеялся, что они затронут новые темы, но шансы были невелики. Хотя он не был уверен, как проголосует, он понимал, что склоняется к тому, чтобы лишить всех несовершеннолетних права на смертную казнь, хотя к тому времени, когда несовершеннолетнему преступнику действительно грозит смертельная инъекция, ему будет не менее сорока лет.
Он погладил мягкие кожаные подлокотники кресла, того самого, в котором впервые сел, войдя в библиотеку сразу после конфирмации. Ему показалось довольно крутым быть одним из Верховных, очаровательно обманчивым, ведь все они были бабушками и дедушками. Пора, подумал он, принимать решения, перестать думать о предстоящих делах. Рука слегка дрожала, когда он вытащил из нагрудного кармана пачку бумаг и разгладил их на блестящем столе. Он начал читать.
Он на мгновение остановился и поднял взгляд. Ему показалось, что он услышал шаги. Это было
«Охранники совершают обход», — подумал он и вернулся к чтению.
После 11 сентября количество охранников, защищающих как здание, так и персонал, увеличилось втрое, а также было установлено более сложное оборудование, но, слава богу, не в библиотеке.
Он перечитал то, что написал сегодня днём, почувствовал новый приступ гнева и снова замер. Ещё шаги, тихие, но приближающиеся. Медленно, очень медленно. Он не знал никого из охранников, чтобы обойти их на цыпочках. Наверное, кто-то новый пришёл проверить его, убедиться, что всё в порядке.
Он повернулся на стуле и посмотрел в темноту. Затем он взглянул сквозь ряд арок. Наконец, он повернулся к открытой двери библиотеки. Во всех направлениях он видел лишь полуночные тени, окружавшие небольшой круг света, который он сам себе создал. Внезапно он почувствовал страх.
Он услышал голос, глубокий, близкий, но как-то приглушённый, шепчущий что-то ему. Он приподнялся в кресле, положив руки на подлокотники.
«Кто там?»
Это был его голос, этот тонкий шепот, полный страха?
Наступила мёртвая тишина, но она уже не была утешительной. Он крикнул громче: «Кто там? Скажите что-нибудь, или я позову охрану».
Калифано встал, потянулся за пальто и вспомнил, что у него нет мобильного телефона. Он посмотрел на телефон внутренней связи на стене, не далее как в трёх метрах от него. Охранники могли прибыть сюда через несколько секунд.
Он не был трусом, но это не имело значения. Страх схватил его за горло, бросая в погоню к телефону, он вытянул руку, и тут что-то тонкое и острое обхватило его шею. «Ну разве не мило?» — прошептал голос ему на ухо.
Калифано тянул за проволоку. Туго, так туго. Он не мог дышать, хотя воротник его рубашки находился между проволокой и кожей.
Тихий, низкий голос раздался около его левого уха: «Ну, так дело не пойдёт, правда?» Что-то ударило его по голове. Боль и белые огни пронзили мозг, и он почувствовал, что падает. Руки его упали, а воротник рубашки сорвался, обнажив голую кожу.
Его бросило на колени, а нападавший стоял позади него. Он чувствовал, как проволока впивается в его плоть, чувствовал, как хлынула липкая кровь, и почувствовал такую боль, что заплакал.
Проволока немного ослабла, и ему каким-то образом удалось просунуть под неё пальцы, и этот низкий, интимный голос рассмеялся: «Ну что, боец, что ли?»
Медленно и неумолимо проволока натягивалась и проходила сквозь его пальцы.
Его разум был кристально ясен в тот момент, когда он знал, что умрёт, если ничего не предпримет. Сейчас же. Проволока плавно врезалась в кости пальцев, и мозг взорвался от боли. Тем не менее, ему удалось вырваться достаточно далеко, чтобы закричать. Звук был негромким, но охранник наверняка услышал бы его, услышал бы этот странный звук и прибежал бы.