Пахан поднялся, решительно затушил папиросу.
Что ж, иногда даже марионетки способны кардинально изменить ход спектакля.
От него требуют уйти со сцены? Публика захлопывает, суфлер шипит из будки, режиссер-постановщик делает страшное лицо из-за кулис?
Хорошо, он согласен…
Но совершит это по-своему — так, чтобы в последнем акте появиться вновь.
Эти кооперативные гаражи, расположенные на окраине городка, ничем не отличались от московских — в Чертаново, Сабурово или Медведково: безразмерно-длинный бетонный забор, испещренный матерными пожеланиями, выполненными аэрозольной краской, а также лаконичными сообщениями о том, что «Саша Лукашев — козел», «Лена — лесбиянка», а «Спартак — чемпион!», смертельная тоска замкнутого с четырех сторон мертвого бетонного мира, ржавые, догнивающие кузова автомобилей, осколки разбитых аккумуляторов, бурая прошлогодняя листва, которую иногда палили вредные окрестные ребятишки…
Невысокий старик с вытатуированными на пальцах перстнями, помахивая спортивной сумкой, задумчиво шел вдоль ряда металлических ворот, глядя себе под ноги.
Унылый ряд гаражей заканчивался небольшим тупичком. Ворота крайнего, под номером «129» были ржавыми, потечными, царапины от створ на крошащемся цементе съезда выглядели размытыми — по всему было видно, что они не открывались с прошлого года.
Старик остановился, поставил сумку на землю и, закурив «беломорину», хищно осмотрелся по сторонам: никого. Опустил руку в карман, нащупал набор отмычек…
Замок — одна из немногочисленных преград, издревле существующих между вором и терпилой, то есть потерпевшим, натуральным или потенциальным. Чем выше статус терпилы, тем лучше у него замок. Замки совершенствуются, но совершенствуется и мастерство тех, от кого они и поставлены…
У человека, стоявшего рядом с заржавленными воротами гаража номер «129», замок никогда не вызывал раздражения и злости — только уважение. Уж какие сложные «механизмы» были в квартире сотрудника аппарата ЦК КПСС, которую он вскрыл в 1984 году, и то сдались. Замок — загадка, ребус, головоломка, шарада. Она нуждается в разгадке, в разговоре на равных. И разговор должен быть вдумчивым, терпеливым и трепетным. Замок — не враг, а хитрый, умный собеседник — точно опытный следак, он пытается запутать, поймать на слове, передернуть сказанное-сделанное ранее…
Для человека, считавшегося в семидесятые годы одним из лучших квартирных воров советской столицы, открыть банальный амбарный замок очень просто. Это не опытный следак прокуратуры, вызывающий уважение профессионализмом, а тупой сержант ППС, бычье из бычья. Такому «форель прогнать» — плевое дело.
Короче говоря, спустя несколько секунд замок-собеседник уже беспомощно болтался в петле, а обладатель татуировок-«гаек» медленно открывал металлическую дверь. Запах бензина, краски, отработанного масла и пыли ударил ему в ноздри. Найденко, еще раз оглянувшись по сторонам, отодвинул половинку гаражных ворот: на вора смотрела печальная морда четыреста седьмого «Москвича» — облупленная краска капота, круглые фары, побитая решетка радиатора, погнутый бампер… Удивительно, но эти антикварные машины ездят в России до сих пор.
Коттон быстро и цепко осмотрел внутренности гаража. На самодельных полках стояло множество банок, баночек, пластиковых емкостей из-под масла, бутылки с какими-то химикатами. Рядом с машиной чернела большая металлическая канистра — открыв ее, Алексей Николаевич безошибочно определил: бензин. За машиной хранилось еще штук пять таких же канистр: видимо, хозяин гаража отличался похвальной запасливостью.
Прикрыв ворота, пахан отправился к выходу из кооператива — полчаса назад, по дороге сюда, он заприметил там старого, похмельного бомжа, рывшегося на помойке в поисках пустых бутылок: судя по виду — одного с ним возраста и телосложения.
Разговор был недолгим, но очень содержательным: за бутылку водки грязный обитатель помойки, представившийся «Андрюхой с Бульвара», с радостью согласился помочь автолюбителю.
— Мне только гайки подкрутить надо, — нехорошо глядя на лицо без определенного места жительства, сказал старик, — а один не смогу, не подлезу. Я крутить буду, а ты только подержишь…
— Не вопрос, — жадно ощерился Андрюха с Бульвара, предвкушая в зловонном пересохшем рту халявную выпивку, — да за пузырь я тебе… хоть всю машину разберу!.. Ну, отец родной, веди в свой гараж, а то у меня с утра трубы горят…