С десяток лог на тротуаре поджалось. С полдесятка живописнейших фигур поднялось с асфальта и величественно удалилось.
Экскурсовод был деловит, быстр и равнодушен.
— Моя фирма рада приветствовать вас в знамени том на весь мир районе Хэйт-Эшбери, где впервые поселились так называемые «бегущие дети», или «цветы-дети», или ещё — «хиппи». Недаром Сан-Франциско считается международной столицей хиппи. В разных странах их зовут по-разному. В Японии, например, «фуцентоку», что в переводе означает «сумасшедшее племя». На мой взгляд, это самое правильное название, потому что только, простите меня, «фуцентоку» могут бросить обеспеченную жизнь, любящих родителей и приехать сюда, чтобы жить в грязи и нищете…
Пишущая машинка била со скоростью двух тысяч знаков в минуту:
— Обратимся для примера к одному из представителей этого племени. Эй, кид, на минутку…
От стены отделился высокий парень. На нем солдатское грубое одеяло с дыркой посредине. В дырку продета голова, и одеяло висит на плечах на манер мексиканского хоройго. Из-под одеяла видны только босые грязные ноги в завернутых до колен штанах. На лбу нарисована петуния. На шее висит стеклянная пробирка на кожаном ремешке. Пробирка заткнута пробкой. В пробирке, если я не ошибаюсь, ползает муха…
— Скажите, пожалуйста, кто ваши родители? — спросил экскурсовод парня, отворотившись от него вполоборота, как это делает, если вы замечали, белый клоун в цирке, бросая свои реплики рыжему и заранее зная, что тот ответит.
— Мой отец миллионер в Техасе, — лениво сцедил парень.
Кто-то из владельцев грязных ног на тротуаре заржал.
Экскурсовод кивнул одобрительно.
— Зачем же вы покинули семью, странный человек?
— Вызов обществу, — равнодушно отозвался парень.
— Вы живёте здесь инкогнито? — Экскурсовод продолжал обращаться к экскурсантам, а не к парню.
— Абсолютно. Я не могу открыться, меня схватит полиция.
Одна из старушек — сиреневые цветочки в голубых локонах — ахнула и наставила на беглого миллионерского сына фотокамеру.
— За четвертачок? — спросил парень в одеяле.
Старушка растерялась:
— Я за снимки не беру.
— Я беру, — веско сказал наследник миллионов. — Не вам четвертак, а мне. — И он требовательно выпростал из-под одеяла грязную руку.
Старушка, порывшись в ридикюле, высыпала ему в ладонь несколько монеток. Рука снова исчезла под одеялом. Старушка пыхнула голубым светом.
Другая старушка — розовые цветочки в сиреневых локонах, вуалька с блёстками — робко спросила, указывая на пробирку:
— Скажите, а зачем там муха?
Парень помолчал, обдумывая ответ. Потом сказал:
— Просто так.
— Гм, — покачала головой старушка. — Как же она не задохнётся?
Парень посмотрел свысока, ответил раздельно, со значением:
— Дырка в пробке, мэм.
Конрой дотронулся до моего плеча:
— Пойдемте.
Мы долго шли по улице. В воздухе носились обрывки газет и какое-то, тряпьё. В лавчонках торговали кожаными ремешковыми сандалиями и бусами из каштанов и миндаля.
К нам подошли двое просвечивающих на солнце пареньков.
— Кофе, сэр, — сказал один из них.
— Что кофе? — не понял я.
— На кофе, сэр. Какую-нибудь мелочь. Может быть, гривенник или четвертак.
Я достал четвертак. Конрой заложил обе руки в карманы брюк и выпятил вперед впалый живот.
— Ну и что дальше? — спросил он ребят, раскачиваясь с носка на пятку и обратно.
Ребята, видно, не очень поняв, что он от них хочет, стояли перед нами, переминаясь с ноги на ногу и пощипывая свои еще не растущие бородки.
— Что же будет дальше, милые?
Пареньки молчали.
— Нет, это всё-таки очень интересно. Может быть, вы расскажете иностранному журналисту, как вы собираетесь жить дальше, к чему, собственно, вы стремитесь и чего добиваетесь?
Один из пареньков доверчиво улыбнулся:
— Быть самими собой и получать удовольствие.
— Очччень хорошо. Получать удовольствие! А если и я начну получать удовольствие, тогда что? Или вот он, журналист?
— Тогда будет прекрасно! — сейчас оба паренька улыбнулись. — Именно этого мы и хотим.
— У кого же вы тогда будете просить свои четвертаки? — предвкушая торжество, посмотрел на меня Конрой.
— Так ведь денег не будет. Всё будет общее. Пошёл — взял что хочешь, — они глядели на него удивлённо.
— А кто же будет производить это самое «Что хочешь»?
Пареньки пощипывали подбородки, один чесал босой пяткой икру.