Промт инжиниринг
Глава 1: Последний день обычной жизни
Зеленая лампа на треснувшей подставке освещала стол, заваленный листами бумаги, распечатками кода и пустыми чашками из-под кофе. В её неровном свете танцевали тени — призраки бессонных ночей и несбывшихся надежд, которые преследуют каждого программиста в предрассветные часы. Мартин Ливерс вздохнул и потер воспаленные глаза. Очки в тонкой титановой оправе оставили красные следы на переносице — он не снимал их уже часов пятнадцать. Эти следы были похожи на клеймо его профессии, на метку принадлежности к касте тех, кто променял сон на строки кода. Массивные настенные часы показывали 3:17 утра. Их тиканье напоминало метроном, отсчитывающий последние часы его прежней жизни — жизни, в которой главными загадками были алгоритмы и нейросети, а не природа человеческого сознания. Финальный проект по нейросетевому программированию был почти готов.
— Ещё немного, — пробормотал он, вглядываясь в строки кода. — Ещё чуть-чуть…
В тусклом свете настольной лампы он казался тенью самого себя: худощавая фигура, растрепанные темно-русые волосы, осунувшееся лицо с несколькими днями щетины. Его тело было здесь, в маленькой комнате общежития, пропахшей растворимым кофе и электроникой, но разум парил где-то между нулями и единицами, в том особом пространстве, где логика встречается с интуицией. Единственное, что выдавало в нем жизнь — блеск умных карих глаз, жадно всматривающихся в монитор, словно тот содержал величайшие тайны вселенной. И в каком-то смысле так оно и было — для Мартина код был языком творения, способом говорить с миром на его фундаментальном уровне.
Пальцы летали над клавиатурой. Каждое нажатие клавиши звучало как нота в симфонии создания, каждая строка кода была мазком на холсте его цифрового шедевра. Мартин всегда говорил, что в такие моменты его руки словно подключаются напрямую к мозгу, минуя сознание. Это состояние программисты называли «потоком» — когда граница между человеком и машиной стирается, и ты становишься проводником чистой информации. Код рождался сам собой, строка за строкой, функция за функцией. Алгоритм распознавания эмоций на основе минимальных данных — его дипломный проект, его детище, его гордость. Его попытка научить машины понимать то, что люди часто не могут понять друг в друге.
Нейросеть «Эмпатус» — его собственная разработка, способная определять эмоциональное состояние человека по минимальным входным данным: паттерну дыхания, микродвижениям зрачков, едва заметным изменениям в интонации. Название он выбрал не случайно — от латинского «empathia», сопереживание. В мире, где люди все больше отдалялись друг от друга, пряча истинные чувства за масками социальных сетей и корпоративной вежливости, его алгоритм должен был стать мостом понимания. Профессор Ван Хайден называл это бессмысленной тратой времени. «Слишком много переменных, слишком мало исходных данных», — говорил он. «Человеческие эмоции — это хаос, а не математика», — добавлял профессор с той снисходительной улыбкой, которую приберегал для особенно наивных студентов. Но Мартин знал, что он прав. Чувствовал это. В глубине души он верил, что в кажущемся хаосе человеческих эмоций есть скрытый порядок, паттерн, ждущий своего открывателя.
Мартин отпил глоток давно остывшего кофе и поморщился. Горечь напитка смешалась с металлическим привкусом усталости во рту. Сколько чашек он выпил за эту ночь? Десять? Двенадцать? Кофеин уже давно перестал бодрить, превратившись в ритуал, в якорь, удерживающий его в реальности.
— Ну давай же, — прошептал он, запуская финальную компиляцию. Его голос прозвучал хрипло, словно он не говорил уже несколько часов. А может, и дней.
Строки зеленого текста побежали по черному экрану. Они напоминали водопад данных из древних фильмов о хакерах, только здесь не было романтики киберпанка — лишь холодная красота алгоритмов, преобразующих человеческую природу в математические функции. Индикатор прогресса медленно заполнялся, отражаясь бледным светом в стеклах его очков. 78%… 85%… 93%…
В этот момент, наблюдая за ползущим индикатором, Мартин испытал странное чувство — словно он стоит на пороге чего-то большего, чем просто защита диплома. Словно эти последние проценты отделяют его не от завершения проекта, а от начала чего-то совершенно нового и неизведанного.
Внезапный стук в дверь заставил его вздрогнуть. Звук показался оглушительно громким в предрассветной тишине, словно вторжение реального мира в его цифровое убежище.
— Ливерс, ты там жив? — раздался хриплый голос из коридора. В интонации слышалась смесь беспокойства и привычной иронии.