— А после пенсии? — спросил Мартин. Когда появилось время думать. Когда рутина перестала маскировать трещины в реальности.
— Вот тут становится интересно, — Кайрен пролистнул несколько экранов на планшете. — За последние пять лет Дорсет проводил какие-то исследования. Неофициально, без академической поддержки. Одержимо. Маниакально. Как человек, увидевший истину и не способный молчать. Что-то связанное с… — он поднял глаза на Мартина, — природой реальности и коллективной памятью.
Кайрен показал еще одно изображение — страницу из какой-то рукописи с заголовком «К вопросу о подлинности реальности: исследование аномалий в коллективной памяти человечества». Почерк был мелким, торопливым, словно автор боялся не успеть записать все до того, как…
— Зои нашла это в архивах университета. Дорсет пытался опубликовать эту работу два года назад, но получил отказ от всех научных журналов. Конечно. Система защищает себя. Слишком спекулятивно, недостаточно доказательств, противоречит общепринятым фактам — такова была основная критика. Противоречит не фактам, а версии фактов. Официальной. Единственно разрешенной.
Мартин просмотрел несколько абзацев текста. Дорсет писал о странных несоответствиях в исторических записях, о «коллективных ложных воспоминаниях», о возможности того, что «некая сила систематически переписывает не только индивидуальные воспоминания, но и всю историческую реальность». Он был так близок к истине. Фатально близок.
— Звучит как классическая теория заговора, — заметил Мартин. — Но учитывая то, что я видел сегодня… Теория заговора — это просто заговор, который еще не доказан. Или который слишком хорошо скрыт.
Он кратко рассказал Кайрену о процедуре синхронизации, о промтах, о технологии изменения воспоминаний. С каждым словом лицо Кайрена становилось все бледнее. Мир рушился на его глазах.
— Ты шутишь, — Кайрен побледнел. — Они действительно могут… переписывать воспоминания людей? Менять их личность? Убивать их, оставляя тела живыми?
— Я сам видел, — подтвердил Мартин. Видел и не могу развидеть. Знание, которое нельзя забыть. — И они делают это регулярно, с людьми, у которых наблюдается «нестабильность промта».
— А что определяет эту нестабильность? — спросил Кайрен. Рука, держащая чашку, слегка дрожала. — Как они выбирают, кого «синхронизировать»?
— Не уверен, — признался Мартин. — Но из того, что я слышал, похоже, это происходит, когда люди начинают замечать несоответствия в реальности или формировать «бредовые» идеи о том, что мир ненастоящий. Когда начинают думать. Когда начинают быть людьми.
— Как Дорсет, — пробормотал Кайрен. — Он изучал «аномалии в коллективной памяти», писал о «переписанной реальности»… и внезапно превратился в «желе», как ты говоришь. В предупреждение для других. В пример того, что происходит с теми, кто копает слишком глубоко.
Мартин кивнул:
— Его «таймер» истек, и произошла полная деструктуризация. Видимо, до того, как Центр успел провести синхронизацию. Или он сам выбрал этот путь. Предпочел смерть капитуляции.
Они сидели в молчании, осмысливая сказанное. Молчание было тяжелым, как перед грозой. Как перед концом света. Который, возможно, уже произошел двадцать лет назад. Мысль была слишком пугающей, слишком абсурдной, чтобы принять ее без сомнений. И все же, факты указывали именно на это.
— Что если, — медленно сказал Кайрен, словно боялся произнести слова вслух, сделать мысль реальной, — Автентики правы? Что если двадцать лет назад действительно произошло что-то… что изменило весь мир? И Центр с тех пор поддерживает эту иллюзию, «синхронизируя» любого, кто начинает замечать трещины в фасаде?
— Доктор Шах упоминала «Великий Кризис» двадцать лет назад, — вспомнил Мартин. — По ее словам, мир был на грани самоуничтожения, и Центр был создан как часть программы по «стабилизации общества». Стабилизация через стерилизацию. Спасение через убийство. Классическая логика тех, кто считает себя богами.
— Великий Кризис? — Кайрен нахмурился. На его лбу появились морщины — следы попытки вспомнить то, чего не было. — Ты о чем? Двадцать лет назад был экономический спад и несколько региональных конфликтов, но ничего похожего на глобальную катастрофу.
Мартин удивленно посмотрел на друга:
— Ты уверен? Может, это было до нашего рождения? Может, нам имплантировали разные версии истории?