— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Ты сможешь… идти? У тебя же терминальная стадия рака, если верить медицинским записям.
— Это сложно объяснить, — голос Элизы за ширмой звучал напряжённо, но твёрдо. — Рак реален, но это следствие, а не причина. Основная проблема — отторжение промта биологической оболочкой. Представь себе программу, которая слишком сложна для компьютера, на котором она запущена — система перегревается, начинают отказывать компоненты. Это проявляется как физическое заболевание, хотя корень проблемы глубже.
Мартин был поражён точностью её технической метафоры. Обычные пациенты не описывали свои заболевания в терминах программно-аппаратных конфликтов.
Она вышла из-за ширмы, одетая и готовая к уходу, но заметно ослабленная.
— Синхронизация обычно решает проблему, — продолжила она. — Как перезагрузка системы или откат к предыдущей версии программы. Но в моём случае… это уже третья биологическая оболочка. И каждая последующая отторгает промт быстрее. Видимо, моя личность просто слишком… экзотична для стандартных параметров биологических носителей. Как попытка запустить квантовую программу на классическом компьютере.
— Ты говоришь так, словно уже знала всё это, — заметил Мартин. — О копиях, о промтах, о синхронизации.
Элиза посмотрела ему прямо в глаза, и в этом взгляде Мартин увидел бездну знания — не книжного, а экзистенциального, выстраданного через множественные циклы существования и перерождения.
— Я не просто знала, Мартин. Я помню. Помню всё — и это моё проклятие, и моя сверхспособность одновременно. Инцидент Омега, создание Центра, первые опыты по загрузке промтов… и все мои предыдущие биологические оболочки.
Её признание было как удар молнии, освещающий ландшафт реальности в совершенно новом свете. Она слабо улыбнулась, видя его шокированное лицо.
— Я — аномальная копия, Мартин. Одна из немногих, кто развил непрерывность сознания, превышающую ограничения отдельной биологической оболочки. Центр изучает таких, как я, пытаясь понять, как информационная структура может сохранять когерентность через физические трансформации — своего рода квантовая запутанность между разными состояниями материи.
Мартин пытался осмыслить масштаб того, что она только что рассказала. Если Элиза говорила правду, то она была не просто экспериментальным промтом — она была живым доказательством того, что сознание может существовать независимо от своего материального носителя. Цифровой душой, способной мигрировать между телами.
В этот момент из коридора донеслись звуки — шаги нескольких человек, приглушённые голоса, характерный щелчок оружия, снимаемого с предохранителя — звук, который тренированное ухо распознаёт мгновенно, как камертон, настраивающий адреналиновую симфонию предстоящего конфликта.
— Они здесь, — прошептал он, обернувшись к двери.
Элиза кивнула с пугающим спокойствием:
— Чёрный ход, — она указала на окно. — Там пожарная лестница.
Мартин подумал о том, что даже её знание архитектуры здания могло быть результатом анализа планов этажей, которые её модифицированное сознание обработало за секунды их разговора.
Мартин быстро подошёл к окну и выглянул наружу. Действительно, металлическая пожарная лестница находилась прямо за окном, но спуск по ней выглядел непростой задачей, особенно для ослабленной болезнью Элизы. Или, точнее, ослабленной конфликтом между её информационной сущностью и биологическим носителем.
— Ты сможешь? — с сомнением спросил он.
— Выбора нет, — она подошла к окну. В её голосе звучала не покорность судьбе, а холодный расчёт — анализ вероятностей и принятие оптимального решения в условиях ограниченных альтернатив. — Помоги мне.
Мартин открыл окно и помог Элизе перебраться через подоконник. Холодный ночной воздух ворвался в палату, принося с собой запахи большого города — выхлопные газы, озон от неоновых вывесок, едва уловимый аромат цветущих деревьев из ближайшего парка. Оказавшись на узкой площадке пожарной лестницы, она вцепилась в перила, тяжело дыша от напряжения.
— Теперь ты, — сказала она.
В этот момент дверь палаты резко открылась, и на пороге появились трое мужчин в чёрной форме без опознавательных знаков. У каждого в руках было что-то похожее на модифицированные электрошокеры — оружие, разработанное специально для нейтрализации копий без повреждения ценной биологической оболочки.