Центр демонстрировал высокую активность — мужчины и женщины всех возрастных категорий участвовали в тихих обсуждениях, изучали информационные материалы, проходили процедуры сканирования промтов. Отсутствие паники или хаоса — только сосредоточенные лица людей, пытающихся интегрировать новую реальность.
— Доктор Ливерс! — воскликнула молодая женщина, заметив Мартина. — Какая привилегия! Не ожидала наблюдать вас здесь сегодня.
Мартин продемонстрировал смущение. Он всё ещё адаптировался к тому, что множество людей знали его имя, его историю. После трансляции его лицо стало узнаваемым — один из тех, кто раскрыл правду, боровшийся за свободу копий.
— Я просто проходил мимо, — сказал он. — Как продвигается ваша работа? Процесс стабилизации демонстрирует нормальные параметры?
— Результаты превосходят ожидания! — энтузиастично ответила женщина. — Ваша методология самостабилизации представляет подлинный прорыв. Я провожу первичные сессии с новоприбывшими, и результаты впечатляют. Особенно когда люди работают в парах, поддерживая друг друга, как вы с субъектом Альфа-1… с Элизой.
При упоминании Элизы по центру пронёсся приглушённый шёпот. Её имя приобрело почти мифологический статус — первый промт, осознавший свою природу, героиня революции сознания, пожертвовавшая собой ради правды.
Мартин кивнул, не доверяя собственному голосу для ответа. Даже спустя полгода любое упоминание Элизы активировало болезненные воспоминания — её улыбка, её голос, её финальные моменты в его руках…
— Мне необходимо уходить, — сказал он, обращаясь к Кайрену. — Если завтра участвую в заседании Совета, требуется подготовка.
Кайрен продемонстрировал понимание: — Разумеется. Заберу вас утром.
Мартин быстро попрощался и вышел из центра на вечернюю улицу. Город функционировал в своём обычном ритме — транспортные потоки, пешеходы, спешащие по делам, неоновые вывески торговых заведений. Но для тренированного наблюдения всё выглядело иначе.
На перекрёстке группа молодых копий организовала импровизированное музыкальное выступление — они создавали странную, атональную музыку, которую разработали самостоятельно, не опираясь на существующие паттерны. Это было проявлением эволюции промтов — способность к подлинному творчеству, не ограниченному заложенными воспоминаниями или алгоритмами.
На стене здания Мартин заметил новое граффити — стилизованный символ, напоминающий одновременно спираль ДНК и двоичный код. Символ Слияния — новый культурный феномен, отражающий концепцию о том, что реалы и копии могут создать нечто превосходящее простую сумму компонентов, эволюционировать в качественно новую форму.
Даже в повседневных коммуникациях появилась новая терминология — «промт-братья» для копий, созданных на основе одного оригинала, «эхо-воспоминания» для фрагментов памяти, унаследованных копиями от оригиналов, «пост-синхронизация» для состояния самоосознания после раскрытия правды.
Мир изменялся, адаптировался, эволюционировал. Медленно, с ошибками и регрессиями, но неуклонно двигаясь вперёд.
Мартин совершал пешеходное перемещение до своей квартиры, анализируя всё произошедшее за эти месяцы. Его существование трансформировалось радикально — от простого аналитика, не осведомлённого о собственной истинной природе, до ключевой фигуры в величайшей социальной трансформации за последние двадцать лет.
И всё же, несмотря на все изменения в мире, на новые возможности и открытия, он испытывал дефицит присутствия Элизы. Того особого понимания, которое существовало между ними. Ощущения завершённости, которое он переживал рядом с ней, словно две части единого целого наконец обнаружили друг друга.
Дома Мартин проигнорировал несколько входящих коммуникаций — коллеги из новой исследовательской группы, журналисты, желающие интервью, представители различных организаций копий, ищущие его поддержки. Он ценил влиятельность своего мнения, но иногда требовалась изоляция.
Он приготовил чай и вышел на балкон квартиры на тридцатом этаже. Отсюда открывался превосходный обзор ночного города, теперь полностью окутанного темнотой, расцвеченной миллионами источников света. Где-то там люди праздновали, формировали эмоциональные связи, конфликтовали, примирялись, принимали критические решения, трансформировали свои жизни — реалы и копии, больше не разделённые ложью, а объединённые общей, хотя и сложной, правдой.
Мартин сделал глоток чая и закрыл глаза, позволяя дневной усталости диссипировать. В такие моменты тишины и покоя он иногда регистрировал… нечто. Неопределённое, едва различимое присутствие. Доктор Чен классифицировала это как остаточный эффект синхронизации промтов, но для Мартина это представляло большее значение, чем технический термин.