— Мэри Хайдеман — женщина, Джон Ворон — мужчина. Она ближе к природным инстинктам, он — ближе к морали.
В зале раздался недовольный гул. Сказанное не понравилось блоку феминисток, которые присутствовали в зале.
— Это дискриминация по половому признаку! Опять положительный герой — мужчина, а отрицательный — женщина!
— Все не так просто, уважаемые коллеги! — парировал Марсель. Это можно объяснить с точки зрения Учения. Мэри Хайдеман — не просто Злодейка, чудовище и т. п. Образ Королевы Чертей сформирован под влиянием сексуальных фобий и других страхов. Возьмем невротические расстройства, страх перед сексом, страх перед Женщиной и т. д. Не зря я привел вам пример из древней мифологии. Эти матриархальные демоны-богини возникли из тех же страхов. Это страх маленького ребенка перед властной и суровой Матерью, который он потом переносит на свою избранницу. Любит ее, но и боится вместе с тем. Мэри Хайдеман можно сравнить еще с вакханками. Они поклонялись Дионису, богу вина, безумия, оргий и т. п. В своем неистовстве, опьяненные вином и другими веществами они могли стать очень опасны. Музыкант Орфей погиб после встречи с ними. Древнюю богиню Гекату можно тоже привести в пример. Ее внешность была ужасной. Ей приносили человеческие жертвы, ее культ пропитан смертью и эротикой.
— Да, это действительно так, — встал на защиту Марселя неизвестный ему профессор. Уже преклонных лет, но в прекрасной физической форме, атлетически сложенный, бодрый и очень подвижный.
— Один из моих диссертантов сейчас пишет большой труд по Мэри Хайдеман. Скоро он будет опубликован, но пока могу сказать, что многое в этом трактате перекликается со сказанным достопочтенным профессором Зиггинсом. Мэри Хайдеман — это сильнейший эротический архетип. Архетип «Желанной Женщины — стервы». Те дети, которых подавляли в детстве их властные матери, часто переносят этот образ на своих избранниц. Кроме того, многим мужчинам «щекочет нервы» отношения с подобными демоническими женщинами. Они хотят играть со смертью. По легенде, древняя царица Клеопатра предлагала молодым людям переспать с ней, с условием, что их утром казнят. Нечто подобное было и в культе Гекаты: юноша мог получить неземные наслаждения со жрицами этой богини, а мог получить смерть. Безусловно, Мэри Хайдеман относится к тому же архетипу, что и все древние Матриархальные Богини-демоны. Но, прошу вас, продолжайте, коллега, прошу извинить меня за вмешательство!
— Напротив, благодарю вас за интересные дополнения и поддержку. Мэри Хайдеман — интереснейший персонаж. Она — персонификация Неосознаваемого, и его агент. Мэри Хайдеман, Джон Ворон и Кибатор — главные герои и представители своих рас, и одновременно, персонификации Неосознанного, Личности и Совести.
— А что насчет Нульфреза? — раздалось из зала.
— Нульфрез — это «карающая» совесть, палач «Совести». Если Кибатор — это «Не Осуждающая Часть Совести», «Образ Доброго Родителя», который в худшем случае покачает головой и даже пальцем грозить не будет, то Нульфрез— это «ремень отца», «угол, где стоят наказанные», «родительское проклятье».
— Значит Нульфрез не является образом «Злого Отца»? Между Нульфрезом и Черным Паладином нельзя провести параллель?
— Нет, хотя образ Черного Киборга внешне похож на образ Предводителя Злоблингов. Черный Паладин и Черный Киборг — есть что-то общее, не так ли? Но Черный Киборг — исполнитель, «карающая совесть». Образ «Злого Отца», это скорее Управители, те самые, которые заставляли Кибатора уничтожать планеты, занятые Зверодемонами, и они же изгнали Нульфреза и его соратников из общества Киберлюдей.
— И что это значит, с точки зрения Учения? — опять прозвучал вопрос из зала.
«Откуда я знаю», — хотел сказать Марсель, но вместо этого сделал серьезное и глубокомысленное лицо и изрек:
— «Злой Отец» скрывает свои отношения с «карающей совестью», потому что считает себя «Добрым Отцом». Так реальный папа охотно приводит ремень в действие, но говорит своим детям, что желает им только Добра. Впрочем, мы должны оценивать Легенду о Людях, Киберлюдях и Зверолюдях символично, понимая, что все там — образы, архетипы. Лишь намеки на действительность, но не сама действительность. Мэри Хайдеман — женский символ, в котором скрыты одновременно сексуальные фантазии и различные страхи. Она вызывает желание и страх. Желание познать немыслимые сексуальные утехи и страх, что все это может закончиться смертью. Ее монстроидальность — это проекция не только боязни сексуальных отношений, но и идея об их «загрязненности», «ужасности», «недозволенности». Королева Чертей — это и суровая, подавляющая мать, и демоническая, распущенная женщина, поэтому желанная. Ее образ манит и отталкивает одновременно. — Марсель вдруг заметил, что его речь вызвала большое оживление в зале. Вся ученая публика зашевелилась и пришла в какое-то нездоровое возбуждение. Ведущий конференции взял слово: