И тогда Шершилина в отчаянии, сама не понимая, что говорит, протянула ей галошу:
- Вот твой Шарик!
Алиса открыла рот и перестала плакать. А Шершилина вдохновенно сочиняла:
- Злой колдун Черномор заколдовал нашего Шарика и превратил его в эту галошу. Понимаешь?
- Почему? - пролепетала Алиса.
- А потому что... вот потому что... Шарик загнал на дерево его волшебную кошку.
- Он не загонял, - сказала Алиса.
- Загонял, загонял, только ты не видела. Алиса схватила галошу и прижала её к груди.
- Насовсем? - спросила она, готовясь зареветь.
- Нет, что ты! - сказала Лида. - Вот мы сейчас придём к Черномору, и я ему скажу такое слово, что он перевернётся!
- И я ему скажу такое, что он перевернётся!
- Правильно! - сказала Лида, и они, взявшись за руки, пошли.
Остался ещё один поворот. Вот уже зоомагазин. Ещё несколько шагов...
"Наверно, он меня сейчас убьёт, - подумала Шершилина. - Ну и пускай, так мне и надо".
У подворотни стоял Коробкин.
- Это Черномор? - спросила Алиса.
Ничего странного не было в её вопросе. Посмотрели бы вы на Коробкина сами! Перед девочками стоял мокрый, измятый, грязный мальчишка, и за ухом у него почему-то висела водоросль.
Куда девался чинный председатель отряда? И почему, вместо того чтобы метать громы и молнии в Шершилину, он уныло смотрел вниз, где у ног его натекли две лужицы?
Лида всплеснула руками.
Миша поднял глаза и сказал:
- Чтоб ты пропала, Шершилина.
И тут в подворотню ворвался тритонщик.
- Как из пушки! - весело крикнул он. Посмотрел на мокрого Мишу, на растерянную Лиду, на девочку с галошей на руках и добавил: - Полный порядок!
Наконец Алиса увидела настоящего Черномора! На его чёрном лице сверкали глаза и зубы...
- Черномор дурацкий! - завизжала она и вцепилась в тритонщика. - Тебе было бы хорошо, если бы тебя превратили в галошу? - Она колотила обалдевшего Черномора галошей и тыкала её ему в нос: - Сейчас же преврати обратно, а то перевернёшься!
Миша вяло смотрел на всё это. Лида хохотала как сумасшедшая.
- Уберите от меня эту психованную! - отбивался тритонщик.
Лида схватила Алису на руки.
- Это не тот Черномор, это другой Черномор, - сказала она.
Алиса вздохнула и прижала к себе галошу.
- Где тритон? - угрюмо спросил Миша. Тритонщик будто ждал этого вопроса.
- Полный порядок! Был в Малиновке. Восемь штук!
- Тритонов? - обрадовалась Лида.
- Ага. Полканов.
- Собак?!
- Пеликанов. Берёте?
Лида закрыла лицо руками. Она умирала от смеха. А Миша Коробкин сел на ведро и заплакал. За ним заревела Алиса.
Тритонщик снял кепку и мял её в руках. Он смущённо сказал:
- Брось ты, не расстраивайся. Я же честно говорю: я этих тритонов в жизни не видал, и какие они бывают - не знаю. Бегал как собака... Не евши... Показали бы хоть одного, а?
Миша зарыдал.
- Знаешь что, мальчик, ты иди, - сказала Лида тритонщику.
- Уходи! - сказала Алиса.
Тритонщик на прощанье сказал:
- Если кому надо... кролика или что - я тут всегда около магазина. Ты меня знаешь - я как из пушки! И продавец тритонов покинул покупателей. Миша ещё всхлипывал. Лида тронула его за плечо.
- Иди домой, Мишенька. Я сама пойду в школу, и к Алексею Ивановичу, и на совете скажу: ты не виноват. Я во всём виновата, пусть меня одну исключают!
Миша встал.
- Шляпа ещё тут... - начал он, но махнул рукой и ушёл.
Лида вытащила из ведра соломенную шляпу, озадаченно повертела её и бросила обратно. Потом подняла ведро и взяла Алису за руку.
- Ну, пойдём, - грустно сказала она.
- К Черномору? - спросила Алиса.
- А куда ж ещё!
17
Как вы помните, потеряв на улице след Сергея Васильевича, Женька с горя поехал домой подкрепиться.
Сейчас он возвращался на свой пост. В его кармане по-прежнему гремели монеты. Это ему вчера дала соседка Ольга Павловна - за то, что он целый день не играл на барабане.
По дороге Женька раздумывал: чего бы себе купить, чтоб веселей было дежурить у парадной? Эскимо или пистоны? Пожалуй, пистоны: их можно щёлкать камнями. Лида! На той стороне, понурив голову, шла с ведром его сестра Лида! И с ней маленькая девочка! А в руках у той девочки галоша! Что это значит?
- Стоп, - сказал себе Женька. - Это всё неспроста. С этой девчонкой Лида была в саду. Раз! И мой старик был в саду. Два! Старик шёл домой в одной галоше. Три! И они идут с одной галошей. Четыре! Значит - что? Значит, они нашли галошу старика и идут к нему отдавать. Всё!
Ну, Женька не дурак, чтобы упустить такой случай!
И он покатил за девочками. Конечно, он не ошибся: они повернули на Садовую, прямо к дому старика...
Сейчас Лида войдёт - и Женька за ней. "Здравствуйте, я её брат. Покажите, что у вас в банке?"
Ой, что это? Куда же это они? Почему в тот дом, где тогда с балкона...
- Лидка! - заорал Женька. - Ты же не туда! Лида обернулась.
- Старик же не тут живёт! Я знаю, где!
- Какой старик? - устало спросила Лида.
- Ну, чья галоша, к кому с балкона прыгнуло это, с лапками...
- Что?! - крикнула Лида.
И Женька рассказал всё, что знал и видел.
18
Таисия Петровна сидела на бульварчике против своего дома. Чёрный Шарик, вымытый, расчёсанный, на шёлковой ленточке, сидел перед ней и, склонив голову набок, слушал, что она ему говорила.
- Ты ещё лучше того, с лапками. Для тебя не надо ловить мух и держать тебя в супнице. Шарик смотрел ей прямо в рот.
- И ты не беспокойся. Я тебя не отдам этим жуликам, мучителям с четвёртого этажа!
Таисия Петровна неодобрительно посмотрела на окно над своим балконом. Ей показалось, что щенок кивнул головой. Она восхитилась:
- До чего же ты умница! И я тебе ещё скажу вот что: я тебя не буду учить ходить на задних лапках. Потому что я считаю: умная собака не та, что ходит на задних лапках, а та, которая не желает этого делать. Верно?
Шарик тявкнул. Таисия Петровна кивнула:
- Вот я же и говорю.
А за окном, на четвёртом этаже, Лёва держался за один конец насоса, а Боря за другой, и они тянули его в разные стороны. Лёва кричал, что он выиграл насос, потому что Боря ведь не выучил Шарика говорить "ку-ку", не выучил, верно?
А Боря кричал, что это нечестно, что он брался учить собаку, а не галошу.