Прибравшись в ангаре, посмотрев на свой самолёт отчего-то с укоризной, я надолго засела на кухне. Готовила. В меню сегодня закуски, кактусовое пюре по особому рецепту мамы и роллы из кролика прерий. Всё по-домашнему, по кулинарным традициям штата ямати. Не считая острой приправы «Кохона», которую папа сушит из местного перца, растущего только у обрыва Красного Каньона. Я в тот день нарвала этого перца видимо-невидимо! Ну и как не упомянуть в нашем меню виски для гостя и отца, само собой.
Всё было готово. И гость появился.
Это был весьма презентабельной внешности немолодой галл. На нём был серый костюм и чёрный галстук. Лицо было холёненькое, сразу видно, франт из столицы. Усов не было, но была бородка, и это никак не укладывалось в его образ представителя исполнительной власти страны. Волосы были тёмные, под глазами проступали небольшие мешки и большие морщины обрамляли их, а НА глазах красовались прозрачные очки. Нос был острый, взгляд острый.
Про таких говорят «конторская крыса».
- Это моя обожаемая дочурка Роксана, господин Мишлен. Красавица, умница, честная, милая. Лётчица.
- Очарован вами, юная госпожа ван Китс. Небесно прекрасный цветок вырастил ваш батюшка среди пыльных прерий Красного Каньона.
Я не смутилась, надо сказать. Лишь отметила, что Мишлен остёр был и на язык.
- Приятно познакомиться с вами, сэр Клет.
Его взгляд изучал меня. Мне было не по себе.
- Роксана в следующем году отправится в Гранд, в лётную школу «Флеер-Вогт».
Вот тут я посмотрела на отца с укором. Во-первых, в будущем году — это сильно сказано, учитывая, что я всё знаю о самолётах класса истребитель и схемы биплан, кроме того… как мне, сука, взлететь! А во-вторых, мне не хотелось, чтобы о моих стремлениях прознал посторонний. Тем более, этот щёголь.
Появлялось ощущение, что разговор о реабилитации у отца и этого Мишлена пойдёт ещё нескоро. Я таких знала. Такие же приходили договариваться о покупке нашего грузовичка или партии молока в бидонах. С коровами на нашем ранчо легче перейти к сути, нежели с такими хлыщами. У папки, вероятно, речь об этом с ним зашла бы после второго-третьего стакана виски.
Зашла БЫ.
- Рокс. Я принял решение. Лучшей партии тебе не найти. Господин Мишлен очарован. Он дал согласие на свадьбу. Мы обсудим все детали. Ты станешь женой государственного служащего! И какого!
-Что???
Я чуть сквозь землю не провалилась. Это безумное состояние. Ты не веришь в сказанное отцом. Не веришь, дорогой «Авиаграам», что родной отец вот так вот может…
- Я уже говорил тебе, Рокс. Намекал. Тебя ждёт будущее! Академия, самолёты, «Зен»!
Я не выдержала.
- Да вы чё!?
Мишлен поправил сползающие на нос очки.
- Юная госпожа обескуражена, я уверен, что…
- Всё в порядке, сэр Клет. Это первое впечатление. Она папку слушается.
Суровый и красноречивый взгляд отца сломал всё во мне.
- Да пошли вы жопу вообще! Ты чё ,папа! Да… да как ты… Сука!
- Успокойся! Ты ещё пока моя дочь!
- Я… я…
- Что «разъякалась»! Что? Убежишь? И куда ты подашься? И как же я?
Я сжала кулаки. Я не могла вынести этого предательства. Тот, кто верил в мои мечты, их и разрушил своим отцовским решением.
Нет, ну как это? «Как же я»? В тот миг он просто забыл о том, что у нас общие чаяния, общие идеалы. Он всё обернул!
Вот тогда я почувствовала что-то, что чувствовала лишь раз тогда в своей жизни. Почувствовала, как досада выжигается гневом!
«Куда подашься?» Куда!?
В небо, в облака, в мир над Пропастью!
Меня ждёт истинная свобода, меня ждёт Небесная война, летуны, самолёты. И я поняла, что должна решить в тот миг. Стать женой не пойми кого и получить всё, что хочу или выбежать прочь за дверь, в сторону взлётно-посадочной полосы и добиться всего этого самой!
И решение было принято.
Я плеснула в Мишлена виски из его бокала и под грозный рык отца выпорхнула из дома.
Каким желанным стало в тот миг ночное, живое от десятков и сотен моторов небо нашего мира, когда я уже завела «Вестервельт». Всё в нужном положении, даже этот триммер злосчастный. Всё как надо, по лётной инструкции, всё готово нажиматься, отклоняться, быть включённым в свою очередь.
Винт завертелся как никогда быстро. Его треск усладил слух. Нужно было дать ему покрутиться, дабы он разработался, но я не могла ждать. Хлопнула входная дверь — из дома выскочили отец и хлыщ!