— Но у тебя в стакане их несколько.
— Там стоят ТМ, М, Т, 2Т. Все в нескольких экземплярах. А мне нужен 6М, 3М. Хорошо?
— Сейчас.
Я нашел эти карандаши и передал ей. Когда я подошел к ней, я ощутил тепло, исходящее от неё. Но как только я подошел, она закрыла рисунок.
— Рано ещё смотреть. Подожди!
Взяв карандаши, она снова стала усердно водить ими по бумаге. Я сидел и ждал. Ждал почти час. Но вскоре она отложила инструменты и позвала меня:
— Посмотри, теперь готово.
Я встал и подошел к ней. Она развернула свой планшет и теперь я смотрел на картину. Всё изображение было черно-белое, но эта цветовая гамма создавала неповторимую атмосферу, которая есть только у картин, написанных в графике.
На рисунке было изображено яблоко, подле бокала, наполовину полного. Из-за цвета было непонятно, что это за жидкость. Но форма бокала подсказывала, что это вино. Яблоко немного блестело на свету, в нём было две дыры. Словно червь пролез внутрь и туту же выполз, поняв, что не может есть этот плод.
— Это очень красиво, но немного непонятно мне.
— Да? Я, если честно, сама не знаю, что хотела нарисовать.
Тут она подняла правую руку и стала разглядывать её.
— Я просто увидела образ, и захотела нарисовать….
Тут она вынула из планшета лист и стала делать наброски. Явно у неё была какая-то идея. Так мы и сидели: она рисовала, а я ждал пока она что-то скажет. Спустя полчаса она опустила планшет и посмотрела на меня.
— Идея возникла?
— Да, я вспомнила, как видела необычайной красоты облака. Они сплелись в странную форму и держали её почти весь вечер. Я запомнила эту картину, а разум её дополнил нужными образами. Теперь я вспомнила этот момент и готова его отобразить на бумаге.
— А что это будет?
— Секрет— ответила она, кокетливо улыбнувшись.
Это был первый раз, когда она улыбнулась полностью. Не просто спрятав лицо и немного обрадовавшись, а показывая всю красу своего улыбающегося лица.
— Я считаю, что тебе пора.
Мы не заметили, как доктор вошел, чтобы отвести меня обратно.
— Но также, я могу разрешить тебе сопровождать её во время прогулки сегодня и дальше, если не пойдет аллергическая реакция.
— Он может пойти со мной вместо медсестры?
— Да, ты ведь не против?
— Совсем нет.
Сказав это, она опустилась на подушку полностью и стала смотреть на нас из глубины перины. Грей встал и пошел к себе за доктором. Она провожала их взглядом, а Грей сказал:
— До встречи.
Ближе к шести часам дня его снова навестил доктор. Он отвел его прямо в палату к Мэй. Она уже вставала с кровати и делала это очень неспешно. Как только я вошел она немного ускорилась, но всё равно её мы ждали ещё 7 минут. Вскоре она уже была полностью готова идти; была Мэй в той же одежде, только вместо тапочек, которые она носила внутри больницы, на ней были кроссовки, довольно потрепанные и старые, но при этом они были когда-то известной фирмы.
Мы вышли в коридор и поехали на лифте. На первом этаже доктор остановил нас перед выходом.
— Так, сейчас 6:05. Чтобы я встретил вас тут в 6:45. Не позже. Ладно?
— Ладно— ответили они хором.
Мы вышли из холла и Мэй повела меня куда-то. Куда я не знал, даже ощущение у меня было, что она меня ведёт, а не я её. По территории больницы я почти не ходил и не знал куда мы идём.
Она отвела меня к лавке, которая стояла на возвышенности, прямо рядом с забором. Сев, она постучала по лавке, призывая меня сделать тоже самое.
— Я всегда здесь сижу, потому что здесь виден лес и закат.
Поскольку было лето, до заката оставалось ещё 4 часа. Грей пригляделся и стал рассматривать лес, который колыхался от ветра.
— Послушай, к тебе приходили ученики из твоего класса?
— Да. Такая высока девчонка и брюнет.
— Они и из моего класса.
— Получается, что мы могли учится в одном классе!
Его логическую цепь прервал смех Мэй. Он был звонкий, энергичный, немного детский, но не заразительный.
— Да ты прямо Шерлок. Кто же тогда убийца?
— Элементарно: дворецкий.
Теперь мы смеялись уже вдвоем.
— Мы могли быть в одном классе… Ко мне эти двое даже не зашли, а ведь знают, что лежу тут. Сестра им рассказала бы.
— У тебя есть сестра?
— Да, она родная моя сестрёнка— зовут София, но живет она у дяди с тетей. У тех не было детей, и тетя горевала, а у мамы была двойня. Но родители Софии не хотят, чтобы мы встречались, или хотя бы виделись.
Теперь между ними повисла пауза, прерываемая лишь колыханиями листвы и дыханием Грея, что было очень прерывисто. Звуков дыхания Мэй не было слышно.