– Так я прав? – рассмеялся Тиас, – Признаться, я надеялся, что цели более высокие привели тебя ко мне. А ты, стало быть, как и все остальные, хочешь земель и богатства. Чтоб утереть нос незадавшейся невесте?
– У меня свои счеты с королем.
– Ладно-ладно. Не кипятись. Не буду тебя донимать. У меня больше отняли: целое королевство.
Порыв ветра взъерошил жидкие волосы на голове принца, обнажив блестящую плешь.
– Пойдем-ка отсюда, после дождя стало так зябко.
– Ты слыхал об амулете всевластия? – спросил принц, прищурившись, когда они спускались по ступеням башни.
– Это отличительный символ владыки Шемрера.
– Да, он передается каждому следующему наследнику Шемрера как символ будущей власти. Мы с Ледом родились в один день, он всегда был больным и тщедушным. Ребенком он долго не мог научиться ходить, а заговорил в том возрасте, когда мальчишки впервые садятся на коня. Но звезды так сложились, что он появился на свет на несколько минут раньше меня. Несколько проклятых минут, и трон его! Чудовищная несправедливость. И именно на него надели амулет, объявив наследником.
Тиас нахмурил брови.
– Я хочу, чтобы ты отправился в Дьорк. Для тебя будет важное поручение.
Они спустились в парадный зал.
– Что-то в горле пересохло, не хочешь ли выпить? – предложил принц.
– Пожалуй, откажусь, лучше выйду прогуляться.
– А я бы опрокинул чарочку.
Взявшаяся ниоткуда служанка словно прочла мысли Тиаса и уже спешила навстречу с полным кувшином вина. Хотя прочитать мысли принца на этот счет не составляло труда.
– Приходи вечером в главную башню, я расскажу детали.
Мелдор вышел во двор. Свежий ветер обдувал его лицо. В воздухе все еще пахло дождем.
Как в тот день, когда его жизнь разделилась надвое.
Он помнил этот прохладный землистый запах, витавший в воздухе, и след от каретного колеса, отпечатавшийся в грязи. Помнил, как исчезал вдалеке экипаж с королевским гербом на двери. Помнил, как тонули в лужах его босые ноги, когда он бежал в слезах, пытаясь его догнать.
Он никогда не забудет, как болело и давило в груди от разрывавших изнутри рыданий, когда понял, что все тщетно. Толстая нянька, пахнущая кислым молоком, прижала его к себе и занесла назад в дом.
Несколько следующих дней он провел в лихорадке. Сквозь пелену небытия доносились голоса. «Крепитесь, он не выкарабкается», – сокрушались одни. «Не сдавайтесь, он выживет», – вселяли надежду другие. К счастью, последние были правы. Мальчик выжил.
Но очередным несчастьем стала смерть его отца. «Сердце не выдержало, – покачал головой седой доктор, – слишком много на него свалилось в последние дни: потеря земель, предательство жены, болезнь сына...»
Мелдор сжал кулаки, снова вспомнив тот день. Двадцать лет спустя, но как будто это было вчера.
В чем-то принц Тиас был прав. Дело было в женщине. Но эта женщина не была его возлюбленной или невестой. Она была его матерью.
Хотя можно ли называть матерью женщину, так жестко поступившую со своим сыном? Даже не попрощавшись, она села в карету своего любовника и уехала прочь. Больше Мелдор ее не видел.
Говорят, его отец был надменен и порой жесток, и возможно, ей жилось с ним несладко. А уж когда король Лед лишил его отца земли, ей пришлось бы совсем туго. Да, она была красива: безупречная фигура, темно-синие глаза и светлые волосы. Она любила пышные наряды и драгоценности. Внимание мужчин и завистливые взгляды женщин ей льстили. Можно долго жить с нелюбимым, но богатым мужем, но какой смысл оставаться с нелюбимым, и при этом разоренным супругом? Это все Мелдор даже понимал.
Но как она могла оставить сына?
Мелдору хотелось ее ненавидеть, но ненавидеть было уже некого. Мать умерла при родах через год, после отъезда, разрешившись мертвым ребенком. За свое предательство она была наказана.
Но король-самодур все еще был жив. Король, держащийся за свой трон слабыми больными пальцами. Мнящий, что он смеет вершить чужие судьбы, потому что он был рожден в удачное время в удачной семье.
« Придет твое время, – думал Мелдор, – ты лишишься того, что любишь больше всего, и что боишься потерять больше всего – свою власть. И я в этом помогу.»
– Погода отвратительная, не правда ли? – перебила его мысли Сарина, неожиданно подошедшая со спины. – Как будто сама земля говорит, как ей все противно.
Мелдор окинул ее взглядом. Лицо девушки было напудрено больше обычного, но даже это не скрывало ее опухших век и покрасневших глаз.
– Думаете, дело в погоде?
– А в чем еще?
– Может быть вам противно от самой себя? – резко ответил Мелдор и зашагал прочь.