Мужчина издает непонятный гортанный звук, на удивление, осторожно берет меня за плечо и делает укол.
Процедура оказывается неприятной, но и не такой уж болезненной, чтобы визжать, как ненормальная, поэтому, я, всё терплю молча. Потом поворачиваюсь к девочке, беру ее за руку и подвожу к похитителю. В этой ситуации, разумнее вести себя покорно, чтобы получить больше шансов на выживание. В любом случае, они сделают то, зачем пришли, так зачем усложнять себе жизнь, она и так может в любой момент оборваться.
Черноглазый мужчина так же, аккуратно делает укол девочке и, одарив меня странным взглядом, уходит к своему напарнику.
Я облегченно выдыхаю и обнимаю подругу по несчастью. Оля утыкается мне в грудь и тихо всхлипывает. Мне безумно жалко девочку, но помочь ей кроме моральной поддержки, ничем не могу.
Дальше начинается сущий ужас.
Когда экзекуторы ушли, все было расслабились, но не прошло и пары минут, как они вернулись, уже с какими-то другими приборами.
Начиная с тех, кто находится ближе к выходу, неизвестные существа заставляют всех раздеться. Большинство пленных сопротивляются. Пришельцы, недолго думая и больше никого не спрашивая, направляют на людей неизвестные приборы, и облучаю красным светом, после чего, одежда распадается в пыль, а следом за ней и волосы.
Женщины и мужчины кричат от страха и шарахаются в разные стороны, но от лучей, сжигающих одежду, не спастись.
И опять очередь доходит до нас. Похититель, сделавший нам инъекцию, приближается ко мне вплотную. Между нами остается лишь пару сантиметров. Он жестом указывает на одежду.
— Снимай. Волосы потом не вырастут. Девчонка может остаться в одежде, — неожиданно для себя понимаю все, что он говорит, хотя русских слов не услышала, но больше всего меня поражает его лояльное отношение к нашей парочке: «Неужели не зря проявила покорность?»
Тем временем пришелец стоит и пристально за мной наблюдает, не торопит, но и глаз не сводит, словно пытается уловить каждую эмоцию на моем лице.
— Оленька, отвернись, пожалуйста, — прошу девочку и дрожащими руками быстро раздеваюсь. Остаться лысой на всю жизнь не хочется, даже, если она будет короткой, в чем я твердо уверенна.
Скидываю одежду на пол и оставляю только нижнее белье.
— Всю, — терпеливо требует мужчина, жадно пожирая меня глазами.
Покраснев от кончиков ушей до самых пят, неуверенно стягиваю бюстгальтер, а потом и плавки. Изо всех сил стараюсь перебороть чувство стыда, гордо выпрямляю спину и смотрю в непроницаемые глаза захватчика. «В нашем положении не до истерик и стеснений!» — пытаюсь убедить себя.
В ответ на свое поведение получаю то ли улыбку, то ли ухмылку одним уголком рта, затем нас на время оставляют в покое.
— Вы такая смелая, — шепчет Оля, дрожащим голосом.
— Нет, я просто очень хочу жить, — на самом деле я далеко не смелая и с огромным трудом сдерживаюсь, чтобы не грохнуться в обморок, хотя очень хочется, причем насовсем.
На этом неприятности не заканчиваются.
Перед дверями снова начинается движение. Похитители выстраивают всех в ряд, грубо толкая и пиная зазевавшихся и медлительных. Все очень напуганы: женщины плачут, а мужчины, не в силах смотреть на пришельцев, опускают глаза в пол и стараются не смотреть на обнаженных женщин.
Я решаю опять подчиниться добровольно. Тяну Ольгу за собой и встаю предпоследней.
Дальше наш новый знакомый, подходит к пленникам и прикасается ко лбу непонятным датчиком, издающим противный пищащий звук. От контакта с первым человеком, прибор излучает оранжевое сияние.
— Рудники, — недовольно кривит лицо проверяющий и направляется к следующему. А несчастного под руки выводят из временной тюрьмы.
У второго загорелся красный сигнал.
— Ликвидировать, — от услышанного приговора мороз бежит по коже. Не надо иметь семь пядей во лбу для того, чтобы понять значение приказа.
Сотрясаясь от страха, я готова молить всех известных и неизвестных богов о том, чтобы непонятное приспособление не приговорило меня к подобной участи. Тем временем еще троих уводят за первым пленником.
Большинство людей попали в число рудокопов, а когда у одного из мужчин засветился зеленый, пришелец довольно улыбнулся.
— Одобрено. В лабораторию, — коротко бросает он напарнику.
И вот подходит моя очередь. Держать себя в руках оказалось сложно, практически невозможно. Стараясь не впасть в истерику, я через силу смотрю в глаза обследующего. В ответ он не отводит от меня взгляда, пока прибор проводит анализ, затем противный писк сообщает о завершении процедуры. Мы оба смотрим на зеленый экран. Захватчик с удивлением, а я с облегчением. И не важно, что лаборатория звучит страшнее рудников, главное - что не ликвидация.