Снова раздалось фальшивое мычание, и в памяти вдруг всплыло название песни: «Пусть я тебе приснюсь»…
– Ты такая красивая… – прошептал ее мучитель, поднимая шприц к лампе. – И скоро твоя красота будет принадлежать мне.
Глава первая
Вена, Австрия
Седьмое октября
Знаменитый Венский Концертхаус был не самым выдающимся местом, где Филадельфийский симфонический оркестр должен был выступать в ходе своего Осеннего турне по Европе. Оркестр уже играл в потрясающем Ар Нуво в Праге и во Дворце каталонской музыки в Барселоне с богато декорированным фасадом и высоким сводом из закаленного стекла. Но на свете не так много городов, которые могли бы сравниться с Веной, столицей искусств. Большой Зал, рассчитанный на 1840 мест, был заполнен до отказа ценителями классической музыки. Перед началом последней композиции долго звучали аплодисменты. В завершение концерта оркестру предстояло играть «Шторм». Кэссиди Монро подняла взгляд к великолепному куполу над сценой, пока второй скрипач, стоявший подле нее, готовил ноты.
В огромном зале воцарилась тишина, и дирижер поднял палочку. Кэссиди взволнованно вздохнула и прижала подбородком к плечу свою Дженни Бейли.
Она играла с шести лет и к своим двадцати пяти уже успела поиграть во многих знаменитых симфонических оркестрах мира, но перед исполнением самых сложных и совершенных вещей ее неизменно охватывал благоговейный трепет.
Когда концертмейстер – лидер среди первых скрипок – поднял смычок, чтобы начать соло, Кэссиди позволила себе на мгновение представить себя на его месте. Ей предлагали стать первой скрипкой. Изумлению дирижера не было предела, когда Кэссиди вежливо, но твердо отказалась от этой чести и не дала никаких объяснений. Но Кэссиди не могла позволить себе частых появлений в первом ряду перед зрителями и не была готова к колоссальной ответственности: первой скрипке оркестра необходимо было ездить на все концерты и присутствовать на всех репетициях. Поэтому она и осталась в почти анонимной роли второй скрипки. Как свободный художник, на правах фрилансера. Так у нее сохранялась возможность участвовать только в тех выступлениях, которые не мешали основной работе. Она кинула взгляд на свою правую руку: сейчас ее пальцы держали смычок и были готовы творить истинную красоту. В очередной раз Кэссиди задумалась, как удавалось ей с той же искусностью этой же самой рукой творить то кровавое дело, к которому она обращалась, едва в эту ладонь ложилась рукоять ножа.
Когда концерт закончился, музыканты поднялись и покинули сцену под несмолкающие аплодисменты очарованных слушателей. Едва Кэссиди вошла в небольшую гримерку, раздался стук в дверь.
– Да?
– Курьер, фройлен Монро.
Стоявший на пороге юноша протянул ей букет бордовых роз. Карточка, которую она нашла в цветах, источавших волшебный аромат, гласила: «Ты была великолепна». Далеко не в первый раз получала она цветы от тайного поклонника, и у нее были предположения, кто именно их отправлял. Но она знала, что ее уважаемый строгий босс никогда не допустил бы подобной сентиментальности.
Кэссиди взяла плащ, сумочку и футляр со скрипкой и направилась к выходу. В фойе ее останавливали коллеги, предлагали присоединиться к ним за поздним ужином, выпить – она небрежно отклоняла приглашения. Оркестр был поистине сплоченным коллективом, особенно когда выезжал на гастроли, но Кэссиди всегда избегала ситуаций, где приходилось говорить о себе, семье или жизни вне выступлений. Хотя ответы у нее были заготовлены заранее и каждый был проговорен множество раз, она все же сторонилась таких бесед. По природе своей Кэссиди была индивидуалисткой и предпочитала собственную компанию любой другой. Поздний вечер был излюбленным временем для уединенных прогулок, ей нравилось бродить по живописным незнакомым улицам.
Обычно приземленные желания она удовлетворяла, сняв прелестную незнакомку и весело проведя с ней вечерок-другой. В каком бы городе, в какой бы стране ни оказывалась Кэссиди, она всегда с легкостью привлекала внимание женщин – как лесби, так и гетеро. Для нее не составляло труда замутить короткую интрижку. Но в тот вечер зов первобытных страстей молчал, и Кэссиди даже в голову не пришло искать себе фривольную компанию.