Персидский полководец вел свою армию в Анатолию, к морю, чтобы принять управление новой провинцией вместо Кира: теперь он был уверен, что все мы погибнем среди горных круч и остроконечных пиков севера, в краю, рождающем бури и грохочущий ветер. Девушка лежала у края тропинки, не в силах пошевелиться, обессиленная. Для нее и для ребенка, которого она носила, не существовало никакого «завтра». Никто не останавливался. Мужчины проходили мимо, опираясь на копья, иногда касаясь ее своими плащами, но ни один не протянул руки.
Я постепенно замедлила шаг, воспользовавшись тем, что Ксен был далеко, замыкая шествие со своими всадниками, и остановилась. Привязав мула, находившегося во главе нашего каравана, к маленькому дубу, приблизилась к девушке.
— Вставай немедленно.
— Не получается.
— Вставай, дурочка. Ты что, хочешь попасть в зубы диким зверям? Они съедят тебя живьем, по кускам, пока твое мясо и мясо твоего маленького ублюдка не испортилось. Вставай, дура, или мне тоже перепадет тумаков.
Моя речь прозвучала убедительно, и девушка с моей помощью сумела подняться на ноги и дойти со мной до мулов.
— А теперь хватайся за хвост последнего мула, и горе тебе, если выпустишь его из рук: я сама изобью тебя до смерти. Слышишь меня?
— Слышу.
— Отлично. Тогда вперед.
Я спрашивала себя, где теперь Мелисса. Мне представлялось, что ей сейчас не намного лучше, чем этой девушке, болтавшейся на хвосте третьего мула. Еще я задавалась вопросом, что стало с Никархом-аркадийцем, который спас нас всех, превозмог боль изрубленной плоти. Мне хотелось поинтересоваться о нем у одного из лекарей, но мысль о том, что ответ окажется таким, какого я боялась, останавливала меня. А так по крайней мере оставались утешительные сомнения.
Мы добрались до перевала, до седловины между двумя вершинами, поросшими лесом, а потом армия начала спуск. Когда настала наша очередь, я увидела в складках гор несколько деревень, построенных из тех же самых камней, на каких стояли. Нужно было вглядываться очень внимательно, чтобы углядеть их. Повсюду царило странное спокойствие. Слышалось пение птиц, потом и оно прекратилось. Возможно, пернатые смолкли, предчувствуя неминуемую бурю. Наконец мы добрались до долины и вошли в деревни.
Там мы не обнаружили ни единой живой души.
Наши воины с досадой оглядывались по сторонам: ведь еще недавно в этих домах находились люди. В загонах стояли животные, на столах лежала посуда, в очагах догорал огонь. Я втолкнула беременную девушку в один из домов, чтобы она согрелась, и чем-то накормила ее.
Воины начали грабить жилища крестьян, но Софос остановил их. Поднялся на выступ скалы и заговорил:
— Ничего не трогать! Послушайте: мы возьмем только необходимую провизию — и все. Когда местные поймут, что у нас нет враждебных намерений, есть надежда, что они отнесутся к нам по-доброму. Оглянитесь: нам предстоит пройти через эту гряду, пересекая горные перевалы, и горцы могут расправиться с нами, когда им заблагорассудится. Они знают каждую пядь своей земли, способны появиться где угодно, так что мы даже не заметим, и в любой момент безнаказанно напасть на нас. Наша сила в том, чтобы сражаться плечом к плечу на открытой местности, а так, растянутые длинной вереницей, мы уязвимы. Необходимо сделать все возможное, дабы жители гор не стали нашими врагами.
Воины немного поворчали, но подчинились. Я уже поняла, что в этой армии приказы исполняются, но для этого командиры должны убедить людей в том, что они поступают правильно.
Обошли дома, забирая провизию, какую нашли, и сложили все на площадку в центре, а потом посчитали, сколько животных мы можем увести с собой, чтобы обеспечить себя на максимально долгий срок. Во время поисков обнаружили в нескольких пещерах, скрытых растительностью, женщин и детей: их немедленно взяли под присмотр. Возможно, они не захотели последовать за мужчинами в горы или же не успели. Очень важное обстоятельство, и военачальники радовались: ведь заложников можно будет обменять на наших в ходе продвижения армии. Однако я не разделяла торжества и не думала, что жители деревень легко сдадутся.
Колонна оказалась такой длинной, что, когда прибыли последние, уже начало темнеть. Они принесли с собой недобрые вести: за перевалом напали местные, осыпая градом стрел и камней; около десятка ранили. Таково гостеприимство этой дикой земли.
Ксен со своей конницей захватил несколько пленных — пастухов, не пожелавших оставить стада.