— С Люцифером была другая ситуация, сам ведь помнишь, — отмахнулся я, — он против Отца тогда треть ангелов собрал. Я просто пытаюсь провести хоть какие-то параллели с тем, что происходит сейчас и почему Он пускает всё на самотек, — пытаясь показать брату, что это и так понятно, абсолютно забывал о том, что именно Гавриил входит в число тех, кому позволено общаться с ним в любое время дня и ночи.
— Понимаешь, Михаил, Отец ведь и впрямь…
— Да-да, я понимаю, Гавриил. — Я вновь встал с места, принимаясь расхаживать по кабинету. — Он отошёл от дел, чтобы дать нам возможность стать лучше, чем мы были. Так что сейчас не повод сокрушаться об упущенном. Когда мы в последний раз сидели в семейном кругу, общаясь по душам? — остановившись, я обратил взгляд на брата, показывая, что вопрос был глубоко не риторическим.
— Лет семьсот назад, наверное. Даже больше, тогда Отец ещё был с нами, — в явном смятении ответил брат, прекращая свои попытки сказать мне что-то нечто важное.
— Видишь! Семьсот лет назад! Мы встречаемся друг с другом только, когда надо решить основные проблемы, и это выматывает. Надо собраться. В саду, как это было в те самые незапамятные времена. Пообщаться, понять, что мы семья, а не куча работников, которые только и думают, чтобы поскорее вернуться домой и уснуть, чтобы на следующий день вновь вернуться в штаб. Как тебе? — обратился я к брату, делая небольшой шаг вперёд.
По правде говоря, видя явное воодушевление, мне кажется, Гавриил не мог сказать чего-то обидного в мой адрес, ведь ещё только некоторое время назад мне казалось, что я уже стал падшим, а сейчас крылья, даже не раскрываясь, сами несли меня куда-то очень далеко. Хотелось оставить всю грязь, что произошла с нами в прошлом и возобновить общение, переворачивая исписанную вдоль и поперёк чёрными чернилами страницу, открывая чистый белый лист.
Гавриил встал со стула и прошёлся по кабинету, изучая книги, что стояли на полках.
В кожаных переплетах они гигантами возвышались над братом, показывая своё величие.
Проведя по одной из них, Гавриил глянул на пальцы. Пыль, что очень давно осела здесь, никто не вытирал, да и надобности в этом не представлялось.
— Идея хорошая, только помнишь, что было в прошлый раз? — усмехнулся брат, стряхивая грязь и обращая взгляд на меня.
— Да ладно тебе. Какие братья не ругаются друг с другом? — усмехнулся я, подходя к Гавриилу и убирая из его рук книгу, что тот схватил с полки. — Понимаешь ведь? Ну, бывает, что Уриил начинает возмущаться, а Иегудиил ведётся, но…
— Ага, а ещё как ты начинаешь вступать в полемику с вечно спокойным Варахиилом, с чего сам начинаешь беситься и от этого ещё больше ругаешься, — скептично закивал он, отбирая несчастную книгу из моих рук и ставя обратно на место. — Это будет полным крахом! Я же знаю, как вы себя ведете.
— Зато ты вечно сидишь и молчишь, пока мы пытаемся спросить у тебя мнения! — уже откровенно рассмеялся я, скрещивая руки на груди и склоняя голову набок, поддразнивая брата.
Михаил 1.2
— На чью-то сторону становиться опасно, и это можно понять из многовековой истории смертных, — парировал он. — Только представь: я встану на сторону Варахиила — обидишься ты, и начнётся не пойми что. Встану на твою — Варахиил не обидится, но втайне будет меня недолюбливать, а потом это выльется в очередную ссору. Вот мне это надо, скажи? — поинтересовался Гавриил, усмехаясь.
— На чью-то сторону он не хочет становится. Какой важный, — я закатил глаза и похлопал младшего по плечу. — Не переживай. В этот раз ничего подобного не произойдёт. По крайней мере, я тебе это обещаю, — посмотрев в глаза брата, я понял, что он, если и верит, то крайне слабо и натянуто.
На этом наш разговор и закончился.
Думаю, всё было бы немного иначе, услышь я Гавриила ещё тогда, в кабинете. К сожалению, моя глухость не сыграла никому на руку, и глаза мои остались слепы.
На следующий день мне довелось сообщить остальным братьям, что в ближайшую пятницу нам стоит собраться. Не по важному делу, разумеется, а просто так: отдохнуть в Райском саду, как полагается. С кагором, нектаром и повседневной болтовнёй, коей у нас так мало.