Герой романа Теодор Амстед — один из тех гимназистов, о детстве которых рассказано в романе «Загубленная весна». Теодора воспитывали так же, как теперь воспитывают его сына Лейфа, которого школьная и домашняя муштра превратят со временем в образцового Амстеда.
Сам Теодор Амстед тоже мечтал когда–то о полезной и увлекательной деятельности, о путешествиях и географических открытиях, но семья и школа заставили его пойти по иному пути, и Амстед стал таким, каким мы видим его в романе, — жалким, духовно искалеченным человеком.
Амстед появляется только во второй части романа, но вся первая часть подготавливает нас к встрече с этим чиновником, интересы которого уместились в пространстве «между чернильницей и пресспапье». Сатирической манере Шерфига свойственно подчеркнутое правдоподобие, точность в деталях. Ему достаточно описать подробно личные вещи Амстеда, чтобы раскрыть его убогую, бескрылую жизнь, жалкий мир его духовных интересов и в то же время показать, что в Амстеде сохранились черты, которые вносят в его характеристику не только сатирическую, но и драматическую окраску. Ведь в отличие от других самодовольных обывателей маленький заурядный Амстед тяготится своей судьбой. Где–то в глубине его души живет еще не окончательно задушенное стремление порвать с ничтожным, бессмысленным существованием, живет протест против той жизни, на которую он обречен. Этот протест привод днт Амстеда к неожиданному «бунту». Но самое страшное состоит в том, что в условиях общества, создавшего Амстеда, б, уит одиночки, не имеющего представления о том, на каком пути следует искать подлинную свободу, сам неизбежно принимает уродливую форму.
Сатирические романы Шерфига построены на основе острого, занимательного сюжета. Эта форма несет в себе элементы пародии на детективный роман, нарушая традиционные представления о героических детективах и неуловимых преступниках. Но прежде всего острый сюжет позволяет Шерфигу раскрыть типическое в особенно яркой и выпуклой форме. Так и сюжет «Пропавшего чиновника» — таинственное исчезновение Амстеда и розыски его полицией — не только дает Шерфигу превосходно мотивированную возможность показать читателю замкнутый семейный мирок чиновника, отделение министерства, хутор богатого крестьянина, кружок спиритов, но и позволяет провести через роман мысль о том, что весь комплекс обывательских представлений о свободе, как о безответственном, автоматическом, бесплодном существовании, неизбежно превращает тюрьму в идеал мещанского благополучия, ибо сама тюрьма ничуть не хуже того, что именуется буржуазной свободой.
Сатирический образ буржуазного государства — гигантской тюрьмы, разделенной на маленькие замкнутые мирки, внешне изолированные, но связанные друг с другом всей общностью тюремного распорядка, — постепенно от страницы к странице возникает в романе Шерфига.
Вот семья — эта мельчайшая клеточка общества. Традиции превращены здесь в цепи, они приковали членов семьи к жалкой, изолированной от больших интересов жизни. Здание министерства даже внешним своим видом напоминает тюрьму. Корректные взаи«мсотношения чиновников маскируют зависть и мелкий карьеризм. Такой же внешней благопристойностью и скрытым уродством отмечена и жизнь бедного городского квартала, где девятилетняя проститутка делает реверанс, выпроваживая посетителей, где притоны и нищета прячут свое лицо от посторонних глаз под вывеской благополучия и нравственности.
Беспощадным пером сатирика–реалиста рисует Шерфиг датскую деревню. В этом мире не может быть и речи о каких–нибудь патриархальных, идиллических отношениях. Между богатыми хуторянами и бедняками–хусменами идет непрерывная борьба. В руках богатых хуторян сосредоточена вся власть в деревне. Они распоряжаются местным управлением, пособиями по безработице и больничной кассой. Они безнаказанно и бесконтрольно обирают, эксплуатируют, обманывают безработных батраков и малоземельных крестьян. Расправа с непокорным Андерсом, помещенным в работный дом, лишенным семьи, — одно из многочисленных преступлений, совершаемых за стенами идиллических сельских домиков. Сатирическим воплощением мира деревенских хищников становится образ Хагехольма — доносчика, лицемера, стяжателя, убийцы.